Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

— М. Ш., М. Ш., это кто такой у нас хороший? Так-с, глядим на букву ша, эге, вот мы и попались: «Швейцер Максимилиан Иосифович, партийные клички Леопольд и Профессор, рождения одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года, родился в Смоленске, вероисповедания иудей ского, отец — купец первой гильдии…» Так-с, далее: «В 1899 году по делу об организации студенческих беспорядков сослан в Якутский край. В 1903 году бежал за границу, в Женеве познакомился с руководителями ПСР М. Гоцем и Е. Брешко-Брешковской, а также с Б. Савинковым, вошел в партию эсеров. Ш. — один из руководителей группы, отпочковавшейся от боевого отряда и самостоятельно осуществляющей террористические акты. В группу Ш. входят Дулебов, Ивановская, Леонтьева, Барыков, Татаров. Владеет немецким языком. Хитер, умеет подчинять своему влиянию других, хорошо знаком с химией, может изготовлять бомбы. Крайне опасен».

Герасимов приписал красным карандашом: «Возможно, погиб в результате взрыва при изготовлении бомб в гостинице „Бристоль“ в четыре утра 11 марта 1905 года. Следует уточнить!» Но твердой уверенности, что счастливый случай избавил от зловредного Швейцера, не было. Лишь спустя полгода это подтвердит Азеф, о существовании которого провинциальный Герасимов пока не имел понятия, а тот, кто имел — Рачковский, — делиться важной информацией не собирался.

Теперь было делом чести — хоть из-под земли отыскать остальных участников замышлявшегося злодейства.

Итак, воодушевленный взрывом в гостинице «Бристоль», когда взлетел на воздух главный пиротехник боевиков Швейцер, Герасимов еще старательней принялся за создание осведомительской сети.

Позже Герасимов напишет: «Внутренняя жизнь революционных организаций, действующих в подполье, это совсем особый мир… Они там в глубокой тайне вырабатывали планы своих нападений на нас. Мне ничего не оставалось, как на их заговорщицкую конспирацию отвечать своей контрконспирацией, — завести в их рядах своих доверенных агентов, которые, прикидываясь революционерами, разузнавали об их планах…»

Стучать на любимую партию желающих всегда было много, но обладающих интересной информацией — единицы. Тем не менее агентурная сеть была создана. И тут Герасимову пришлось теряться в догадках: среди обилия информации то и дело звучало имя какого-то таинственного Ивана Николаевича. Осведомители сообщали, что он руководил Боевой организацией зловредной партии эсеров.

Это было время, когда террористы старательно готовили убийство Петра Николаевича Дурново, с октября 1905 года ставшего министром МВД. Уже было известно, что боевики рядятся под извозчиков. По этой причине полиция вела наблюдение за постоялыми дворами, в которых жили эти фальшивые извозчики. Владельцы дворов были обязаны извещать полицию о тех извозчиках, которые по образу, манерам и повадкам кажутся подозрительными. И вот поступили сведения о трех таких лицах.

В Северную столицу была командирована большая группа московских филеров, которых возглавлял Евстратий Медников. Его правой рукой был Геннадий Волков, по кличке, как помнит читатель, Волчок.

Наблюдение группой Волчка за домом Дурново установило: за домом министра МВД усердно следят боевики, принявшие вид извозчиков. Последних было трое. Соблюдая внешнюю осторожность, они постоянно входили в контакт между собой.

Филеры в своих ежедневных рапортичках то и дело сообщали, что «извозчики» почти ежедневно общаются с рослым, полным человеком, одетым весьма изящно. Судя по всему, этот таинственный человек является руководителем.

Волчок в ежедневных рапортичках важного господина неизменно называл «Наш Филипповский». Герасимова это настолько заинтересовало, что он пригласил к себе Волчка, спросил:

— Геннадий Иванович, почему вы таким странным псевдонимом называете солидного дядю?

Волчок улыбнулся:

— По порядку, Александр Васильевич, можно? Этот дядя был у нас в прослежке еще лет пять-шесть назад. Однажды он так ловко ушел от моей группы, что я по сей день поражаюсь недоуменно. Ну прямо сквозь землю провалился! Было это в замкнутом дворике московского «Елисеевского» магазина. Как-то с Евстратием Павловичем мы зашли в булочную Филиппова выпить чаю, а он мне глазами показывает на солидного господина, смеется: «Видишь, это тот, который ушел от тебя в „Елисеевском“ магазине, за что я тебя по справедливости на трешник оштрафовал. Это важная птица, думаю, наш самый ценный секретный сотрудник!» С той поры к этому господину и приклеилась кличка «Наш Филипповский», в память о встрече в булочной Филиппова.