Ларс Кеплер - Соглядатай

Эрик отвел занавеску из бусинок и вошел. Роки сидел посреди дивана, раскинув руки по спинке, словно распятый. На низеньком столике перед ним – кофе и булочка. Из двух висевших на стене динамиков лилась умиротворяющая классическая музыка.

Роки почесал затылок о стену и внимательно оглядел Эрика совершенно безразличным взглядом.

– Сегодня без сигарет? – спросил он, выдержав паузу.

– Могу заказать, – ответил Эрик.

– Лучше дай мне упаковку могадона. – Роки заправил волосы за уши.

– Могадона?

– Тогда Иисус простит тебе твои грехи.

– Я могу поговорить с лечащим врачом о…

– Ты же сидишь на могадоне, – перебил Роки. – Или на рогипноле?

Эрик пошарил во внутреннем кармане и дал ему полную упаковку. Роки выдавил капсулу и проглотил, не запивая.

– В прошлый раз я спрашивал тебя об одном человеке, о твоем коллеге, – начал Эрик, усевшись в кресло.

– У меня нет коллег, – мрачно сказал Роки. – Потому что Господь потерял меня на пути… и не вернулся, чтобы отыскать.

Он взял белую пластиковую кружку и подцепил указательным пальцем крошку сахара.

– Но ты не помнишь, был ли у тебя сообщник в том убийстве?

– Почему ты об этом спрашиваешь? – поинтересовался Роки.

– Мы говорили об этом в прошлый раз.

– А разве я утверждал, что у меня был сообщник?

– Да, – соврал Эрик.

Роки закрыл глаза и медленно кивнул сам себе.

– Ты знаешь… я не могу полагаться на свою память, – сказал он, снова открывая глаза. – Иногда проснусь посреди ночи, вспомню какой-нибудь день двадцать лет назад и все запишу, но, когда читаю написанное через неделю, все это кажется фантазией, словно никогда и не было… и я ведь не знаю… То же самое с краткосрочной памятью, половина дней исчезает. Я принимал лекарства, играл в бильярд, ругался с идиотами, ел жареное мясо – но ничего этого не помню.

– Ты не ответил, был ли у тебя сообщник, когда ты убивал Ребекку.

– Насрать мне на это. Ты говоришь, что приходил сюда, но я тебя вижу впервые…

– А по-моему, ты помнишь, что я здесь был.

– Правда?

– И я думаю, иногда ты врешь.

– Я вру?

– Пару минут назад ты сказал о сигаретах, которые получил от меня в прошлый раз.

– Я только хотел проверить, на моей ли ты стороне, – улыбаясь ответил Роки.

– Так что ты помнишь?

– А зачем мне отвечать тебе? – спросил Роки, отхлебнул кофе и облизал губы.

– Твой сообщник начал убивать сам.

– Значит, так вам и надо, – пробормотал Роки и вдруг затрясся.

Кружка выпала у него из рук, остатки кофе брызнули на пол. Подбородок у Роки дрожал, глаза закатились, веки опустились и слегка подергивались. Эпилептический припадок продолжался несколько секунд. Потом Роки пришел в себя, вытер рот, поднял взгляд; он, кажется, все помнил.

– Раньше ты рассказывал о каком-то проповеднике, – сказал Эрик.

– Я был один, когда убивал Ребекку Ханссон, – тихо сказал Роки.

– Тогда кто этот «грязный проповедник»?

– Какая разница?

– Просто скажи правду.

– Что мне за это будет?

– А что ты хочешь?

– Чистый героин. – Роки посмотрел Эрику в глаза.

– Тебе разрешат покидать территорию больницы, если ты поможешь, – сказал Эрик.

– Я все равно не помню, все стерлось, это бессмысленно.

Эрик подался вперед в мягком кресле.

– Я помогу тебе вспомнить, – сказал он наконец.

– Никто мне не поможет.

– С точки зрения неврологии – нет. Но я помогу тебе вспомнить, что произошло в тот день.

– Как? – спросил Роки.

– Я погружу тебя в гипноз.

Роки сидел неподвижно, упершись головой в стену. Глаза прикрыты, губы слегка шевелятся.

– В гипнозе нет ничего пугающего. Это просто род медитации, когда человек может достичь очень глубокого расслабления, – попытался объяснить Эрик.

– Я читаю журнал «Кортекс» и помню длинную статью о нейропсихологии и гипнозе, – сказал Роки и взмахнул рукой.

Они перебрались в палату Роки, закрыли дверь и приглушили свет. Слабая лампочка освещала календарь из «Плейбоя». Эрик поставил штатив, закрепил камеру под нужным углом, отрегулировал баланс белого и поправил микрофон.

Красный кружок показал, что запись началась.

Чюрклунд сидел на стуле, широкие плечи обмякли и скруглились, как у медведя. Голова свесилась на грудь. Он круто скользнул в глубокое расслабление и прекрасно отвечал на индукцию.

Настоящего мастерства требует не гипноз сам по себе, а поиск точной глубины, способность погрузить пациента в состояние, в котором мозг максимально расслаблен, но в то же время способен отличать реальные воспоминания от фантазий.