Андрей Зайцев - Остановившиеся часы

— Привет! — девушка подняла руку, разглядывая его внимательно.

— Здравствуй, — сказал Асташев серьезно, останавливаясь перед ней. — Давно стоишь?

— Не особенно, — ответила Оксана. — Отец в порядке?

— Более или менее.

— Более или менее, — Оксана усмехнулась, принимая его объяснение. — Он там, с лодкой?

— Да… — Асташев помолчал, вспомнив мужика с кудрявой головой на груди. — Там друзья его еще подошли… — Понятно, — растянуто сказала Оксана. — Теперь домой скоро его не жди. Сашка Литой, что ли?

— Вроде он, — подтвердил Асташев. — И еще там, такой… — он показал большим пальцем себе в грудь. — С татуировкой… голова мальчика…

— А… — Оксана понимающе скосила глаза ему на грудь. — Есть такой, Севой зовут… Алкаш, каких поискать, — она посмотрела ему в глаза, потом выше и провела пальцем по его лбу. — А что это у тебя?

— Так, царапина…

— Царапина… — повторила она, словно пробуя словечко на вкус. — Все нормально прошло?

— Я бы сказал, даже лучше, — он заметил, что у девушки сегодня совсем другое настроение, чем в первую их встречу.

— Отец напился?

— Не очень.

— Знаю я это не очень, — кривая усмешка тронула губы Оксаны. — Он говорит, что ты заводной.

— А это плохо? — Асташев прищурился и чуть склонил голову набок, чтобы лучше разглядеть девушку.

— Не знаю, плохо или хорошо, — Оксана пожала плечами. — Ты на пьяницу не похож.

— В самом деле? — Асташев понимал, что она хочет сказать. Зачем ему, человеку, у которого высшее образование на лбу написано, связываться с такими людьми как ее отец? По ее мнению, в этом было что-то неестественное. — Видишь ли, Оксана, — он помолчал, посмотрев ей за спину, на белевшие в зелени деревьев стены домов. — Я вырос здесь.

— Да, это серьезно, — иронично заметила она. — Ну и что?

— Есть такое понятие: ностальгия… слышала когда-нибудь?

— Ну слышала, — она смотрела на него внимательно, как бы надеясь поймать его на чем-то, ждала его ошибки, промаха.

— Этим все и объясняется, — просто заключил он. — А ничего другого и нет.

— Вон оно как?.. — ирония так и хлестала из нее. Странный был разговор. Но ему это нравилось. Хотелось и дальше слышать ее голос и все эти вопросики-провокации.

— Ты еще раз отправишься с ночевкой? — спросила она, поджав губы.

— Может быть, — сказал Асташев. — Еще не решил.

— А когда решишь?

— Это так важно?

— Все может быть, — со странной загадочностью ответила Оксана. — Ты вообще здесь надолго?

— Нет. — Асташев покусывал губы, словно пытался нащупать скрытый нерв их разговора, разговора ни о чем, где каждый втайне от другого преследовал какие-то свои цели. — Может быть, еще недельку побуду.

— А денег много у тебя? — с откровенной прямотой спросила Оксана, бросив взгляд на его рюкзак, лежавший у ног.

— Кое-что есть.

— Отец думает, что у тебя много денег. Считает, что тебя нужно растрясти.

— Вот как? — Асташев как будто удивился. — Кое в чем он преуспевает.

— Я думаю, тебе надо перестать с ним встречаться, — губы девушки плотно сжались, и в глазах мелькнула решимость, отчаянная и безудержная.

— Именно поэтому ты ждала меня здесь? — спросил Асташев.

— Если хочешь — да, — просто ответила Оксана. — Зачем тебе это?

В ее вопросах ему постоянно чудился скрытый подтекст. Она спрашивала его о чем-то другом, а он отвечал слишком расплывчато.

— Слушай, Оксана… — ему в голову вдруг пришла авантюрная идея, абсолютно нереальная, но потому притягательная. — Когда-то за трамвайными путями, в парке забегаловка была… винишко продавали, пиво… А что там сейчас?

— Это в парке-то? — раздумывающе сказала Оксана, опустив глаза. — Там сейчас кафе-бар, «Пилигрим» называется. Шикарное местечко, — она усмехнулась собственным мыслям.

— «Пилигрим»? — спросил Асташев, думая о том, насколько это название подходит той старой замызганной забегаловке его юности. Но ведь и кафешка уже не та? — Звучит неплохо. А знаешь что, Оксана? Пойдем, посидим там, музыку послушаем, выпьем по фужеру вина?

— Это прямо сейчас? — в ее голосе слышалось сомнение.

— А почему нет? Ты ведь свободна, не так ли?

— Да, я не работаю сегодня, — сказала Оксана, намеренно или случайно не обращая внимания на двойственность его последней фразы. — Так ты с рюкзаком туда пойдешь?

— Ну зачем? — улыбнулся Асташев, втайне радуясь тому, что его предложение не было впрямую отклонено. — Давай сделаем так. Я сейчас к Савельевым, сброшу рюкзак, переоденусь и… буду ждать тебя… где?