Анатолий Степанов - Без гнева и пристрастия

Спокойнее, Сырцов, спокойнее. Что еще помнится, кроме желто-оранжевого пламени, рвущегося вверх и в стороны, как знамя на ветру? Когда, в полусознании, стал готовиться к тому, чтобы не умереть? Обрыв. Над обрывом его перетаскивают из автомобиля в автомобиль. Потом опять непродолжительная отключка после удара. Вновь голоса. Какие голоса, о чем говорили? Стоп! Вдруг выкатился из русской народной сказки колобок. Колобок — так шантрапа обращалась к главному. Раз так можно к главному обращаться, значит, не дразнилка это, не насмешливое прозвище, а кличка, кликуха. Один из тех, кто его в автомобиль понес — Белек. Но Белек не в счет. Шелупонь. Но куда же катится Колобок?

Сырцов промокнулся полотенцем, оделся и вернулся в спальню. Должен быть на месте новоиспеченный майор Игорек Нефедов — только что закончилась рутинная муровская разнарядка.

— Майор Нефедов, — грозно представилась трубка.

— Здравствуй, Игорек, — как можно ласковее поприветствовал майора капитан запаса. — Ты один?

— Привет, Георгий Петрович. А я один, совсем один в своем здоровом коллективе.

— Я Георгием Петровичем для тебя быть никак не могу. Ты — майор, а я капитан на запасных путях. Жора, Игорек, Жора.

— Все знаешь, Жора? — сочувственно спросил Игорь.

— В общих чертах.

— В любом случае тебе придется давать показания.

— Придется. Со временем. А ты сейчас чем заниматься собираешься?

— Тебя ловить.

— Поймаешь, если на мои вопросы ответишь.

— Естественно. Какая информация тебе нужна?

— Расшифруй кликуху «Колобок».

— Колобок, — протяжно произнес Нефедов и продолжал монотонно: — Колобок. Он же Петр Рябов, он же Владимир Готов, он же, по слухам, Дмитрий Востряков. Рост метр семьдесят, вес восемьдесят, лицо круглое. Глаза серые, нос короткий. Приподнятый. Курносый, значит. Особые приметы — родинка-бородавка светло-коричневого цвета под левым глазом. Подготовлен, опасен. На свободу с чистой совестью вышел полтора года назад. Нынче уже год, как разыскивается за участие в вооруженном ограблении одного из частных банков с жертвами. А ты что — его не знал?

— Видимо, распушился уже без меня. Его контакты, Игорек, московские, лагерные, с кем делово был связан, с кем по корешам.

— Так ведь для этого в компьютерный архив залезть надо.

— Залезь, Игорек. Для нашего общего дела.

— Считаешь, он — Аркадия Колтунова?

— Во всяком случае, при его участии. Сколько тебе времени надо?

— А сколько ты мне его дашь?

— Час.

— Полтора.

— Договорились. Хорошо бы, если по его контактам мои бывшие клиенты прорезались.

— А это уже как карта ляжет. Как с тобой связаться?

Сырцов назвал номер своего мобильного и, прихватив трубку, вышел из спальни в персональную, маленькую и уютную, гостиную. Опять же все как у больших: на журнальном столе — подносик, а на подносике прозрачный кофейник с подостывшим кофе, высокий стакан с соком, джем в вазочке, пара круассанов. Сырцов сжевал оба сладких хлебца, запил соком и отправился на прогулку. Как был — босиком.

Сначала приятно холодил подошвы зеркально натертый паркет, потом с той же приятностью ласкал уже разогретый солнцем камень помпезного антре, затем с озорной симпатией щекотал песок садовой дорожки…

За домом была спортплощадка. Даже не спортплощадка, а спорткомплекс. На возвышении под полосатым тентом на велоэргометре мчалась неподвижно первая поп-звезда страны. Мелькали педали, мелко тряслись под майкой большие титьки.

— Доброе утро, подруга! — крикнул Сырцов. — Худеешь?

Анна подняла потное лицо, глянула сердито.

— Не до худенья. Не растолстеть бы!

— И долго тебе вот так убиваться?

— Пять километров еще.

— А не лучше бы на настоящем велосипеде под деревьями, неведомыми тропками?

— Все тропки дурам-поклонницам ведомы. Нет здесь неведомых. Ты пока в теннис у стенки постучи. Иль не умеешь, лимита?

— Я все умею, — без ложной скромности заметил Сырцов.

Он вяло посылал оранжевые мячи в зеленую стенку, а Анна мчалась по воображаемым тропкам. Минут через пятнадцать-двадцать она радостно прокричала:

— Все! Доехала!

Сырцов — аккуратистом был, — упрятал ракетку и мячи в соответствующий ящик и подошел к утомленной спортсменке. Она стояла на помосте, расслабленно помахивая поднятыми вверх руками.

— Пятьдесят верст отмахала, — с тихой гордостью сказала Анна.

А Сырцов серьезно предупредил:

— Помнишь, армянское радио: «Гражданка Гукасян нас спрашивает: что делать, если из горжетки лезет волос? Мы, конечно, не знаем, что такое горжетка, но на всякий случай советуем гражданке Гукасян поменьше кататься на велосипеде».