Анатолий Степанов - Без гнева и пристрастия

Набились в гости к Косте Ларцеву, где, по идее двух сыскарей, никто из нежелательных сейчас достать не может. Соответствующих обстоятельствам напитков у предусмотрительного плейбоя Константина было навалом. А сопутствующие яства, которые он заказал в ближайшем ресторане, были доставлены в десять минут.

Под первую и вторую был произведен разбор полетов. После третьей Смирнов спросил у Сырцова, у Кости, у себя:

— Сделали дело, да? А какое мы дело сделали? Кто-нибудь знает?

— Благое, — твердо ответил Константин. — Вы не дали им убить Василия.

— И помогли Гордееву убить Курдюмова и себя. Это тоже благое дело, Костя? — задал тихий вопрос Сырцов.

— Вы подозревали, что такое может случиться? — удивился Константин.

— Мы спровоцировали это, Костя, — признался Смирнов.

Внезапно проверещал дверной звонок.

— Кто это, Костя? — забеспокоился Смирнов.

— Подъездный код знает только Василий, — сказал Ларцев и пошел открывать.

Он по-прежнему был в военной форме, полковник Корнаков. Хищно осмотрел стол, отыскал стакан побольше, заполнил его водочкой до краев, подхватил левой рукой кусок черняшки и объяснил свою бесцеремонность:

— Вы, я думаю, прошлись уже и по третьей. Я догоняю. — Одним махом опорожнил стакан, занюхал корочкой и глухим от принятой дозы голосом поинтересовался: — И о чем беседа?

— Костя в ужасе, что мы помогли Гордееву и Курдюмову отправиться на тот свет. И, вероятно, считает нас убийцами. А ты как считаешь, полковник? — спросил Смирнов.

— Солдат, убивающий беспощадного и смертельно опасного гада, не убийца. Он спасает жизни многих людей, и свою в том числе. Я со злобным восторгом наблюдал, как вы осуществляли вашу провокацию.

— Злобным — по отношению к кому? — не вытерпел Константин.

— Со злобой к себе, а с восторгом к Александру Ивановичу и Жоре. И все! Как говорится, инцидент исперчен.

— Что решили на правлении? — осторожно полюбопытствовал Сырцов.

— В самое ближайшее время собираем съезд.

— После трагической гибели Гордеева и Курдюмова, которых нет и против которых уголовного дела быть не может, а Веремеев и Рябухин пойдут паровозиком, можно и не посвящать рядовых членов партии в грязные тайны заговорщиков. На съезде ты скажешь всю правду, Василий? — потребовал ответа Смирнов.

Корнаков налил себе еще полстакана, поболтал водочку и через силу признался:

— Не знаю.

Как спасенье, загремел не дверной, домофонный звонок.

— Это еще что такое? — выразил недовольство Корнаков.

— А кто его знает! — обрадовался Ларцев.

Вчетвером вышли в обширную прихожую. Костя снял трубку:

— Я слушаю вас.

— Ты не слушать должен, а дверь открывать, буржуй хренов! — Голос звучал, как из радиодинамика.

— Витя? — догадался Константин.

— И Ксюша, и Даша, и Лидия Сергеевна, и Роман, и мой бывший тесть. Пришла беда — отворяй ворота.

Когда раздвинули стол и дамы привели его в надлежащий вид, когда разлили всем и дружная десятка хороших людей поднялась из-за стола, чтобы чокнуться, пустынная и неуютная ларцевская столовая-гостиная уже не казалась пустынной и неуютной.