— Руки развяжите, дайте хоть умереть по-человечески. Я все-таки маршал!
— Пес ты, а не маршал, — зло ухмыльнулся один из конвоиров, демонстрируя заметную щербину между зубами. — Вот как собака сейчас и подохнешь, падла!
— Да будьте вы прокляты, бараны слепые! — Тухачевский с силой рванулся, но шансы освободиться из рук сотрудников, привыкших иметь дело с мужиками и покрепче, были равны нулю. — Быдло! Мало я вас в двадцать первом давил, суки-и-ыыы!!!
Конвоиры свое дело знали: одновременный удар приговоренному в подколенные сгибы, рывок связанных за спиной рук вверх — и вот уже обреченный стоит на коленях, и голова его умелым приемом зафиксирована в неподвижном положении.
В следующее мгновение последовала команда для ждавшего с «наганом» на изготовку Дергачева:
— Давай!
Матвей быстро вскинул руку с револьвером и одним выстрелом прервал жутковато звучавшее на одной длинной звериной ноте «ы-ыыы» — и поставил точку в непростой истории под названием «Жизнь красного маршала».
Когда конвоиры разжали сильные жесткие пальцы, швыряя на пол безжизненное тело Тухачевского, щербатый устало выдохнул, достал пачку «Беломора» и, закуривая, зло проворчал:
— Бараны, быдло… Ишь, как разговорился, гаденыш. Тоже мне, белая кость, мать вашу! Они, суки, и за людей ведь нас не считают. Пыль мы для них, грязь. Гонор-то дворянчика так и прет… Бараны! Да по-любому уж лучше живым бараном, чем дохлым предателем. Ну что, заканчиваем перекур, сейчас этого убираем и второго приведем. Лейтенант, ты как — готов?
— Я всегда готов, — меняя в барабане стреляный патрон, буркнул Матвей. — Только вот что, мужики… Вы остальных на колени не ставьте, мне так стрелять неудобно. Просто проводите его мимо меня и фиксируйте — все, дальше мое дело! Да и вам так возни меньше…
Дергачев без особого интереса пробежал глазами газетную заметку, в которой сообщалось, что «двенадцатого июня приведен в исполнение приговор Специального судебного присутствия в отношении осужденных к высшей мере уголовного наказания — Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Примакова и Путна», и мысленно отметил четверых, которых расстрелял он лично — остальных, вероятнее всего, исполнял Мангулис. Потом прикинул, что в этот список, пожалуй, надо бы добавить и Гамарника, о котором еще первого июня в «Правде» написали, что он якобы запутался в своих связях с антисоветскими элементами и, опасаясь разоблачения, в последний день мая покончил жизнь самоубийством.
«Хоть у этого духу хватило, — дымя папироской, вяло подумал Матвей, — сам пулю в висок пустил! Остальные до последнего дня таились, суки. Уму непостижимо: маршал, главный политрук РККА, командармы, комкоры! Можно сказать, чуть ли не вся верхушка Красной армии — и вдруг предатели, изменники и враги. И ведь наверняка это еще не все — и другие, конечно же, есть! Так что органам еще хватит работы надолго. Да и мне, черт возьми, тоже. Мог ли я еще пару лет назад и подумать, что именно мне, Матвею Дергачеву, придется ставить к стенке таких больших людей. Да это и в страшном сне не могло присниться: где я, и где маршал Тухачевский! Только вот ведь как в жизни иногда получается: я-то здесь — живой-здоровый, а от больших начальников и командиров не то что могилки, даже пепла не осталось!»
…Прошло еще два дня, и темная туча тридцать седьмого своим краешком накрыла и Дергачева: Матвей узнал об аресте Лизы. О том, что и в дверь его комнатенки постучалась беда, младшему лейтенанту сообщила соседка Корнеевых, именно через нее влюбленные поддерживали связь. Тетка работала секретарем у какого-то партийного начальника средней руки, и в ее квартирке — в отличие от коммуналки, в которой проживала семья преподавателя Корнеева, — был телефон. Матвей позвонил, чтобы узнать, как там и что творится в семье Лизы, на что соседка не очень-то дружелюбно проворчала: «Арестовали вашу подружку. Сегодня ночью пришли — и поминай как звали! И вот что: вы, товарищ Дергачев, больше сюда, пожалуйста, не звоните! Я ваших дел не знаю и знать не желаю. Все, прощайте!»
«Арестовали все-таки, значит», — растерянно подумал Матвей и потянулся к пачке «Беломора». Окутываясь слоистыми облаками серо-голубого дыма, он прикидывал, что же ему сейчас делать, к кому обращаться, чтобы узнать подробности дела и попробовать хоть как-то помочь Лизе. Вдруг выяснилось, что кроме Медведева ему и идти-то не к кому — не к Мангулису же! Все остальные знакомые и приятели годились только для пьянки и обычной мужской болтовни о бабах и рыбалке. Что ж, попытка — не пытка, попробуем через Алексея Петровича — он недавно комиссара Госбезопасности третьего ранга получил и три ромба в петлицы. Не самый последний человек в наркомате, может быть, по старой-то памяти и поможет…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу