Шая Воронкова - В случае смерти разбить

Улисс из последних сил рванул вперед и понял, что еще чуть-чуть – и он упадет. Едва стоя на ногах, Улисс забежал в какой-то подъезд – дверь как картонка – кинулся к ближайшей квартире и дернул за ручку. Заперто, конечно же. Вой приближался, и Улисс кинулся ко второй, третьей, четвертой. Ну же! Почти весь город пуст, или все просто сидят в темноте – было не ясно, но и выбора тоже не оставалось. Их почти нагнали, когда одна дверь поддалась, и Улисс ввалился внутрь, утянув за собой Соль, захлопнул защелку и подпер каким-то стулом. Там же сел, прямо на пол, прижавшись головой к стене.

Стая с рыком пронеслась по коридору, потом принялась царапаться – дверь дрожала на петлях, подскакивая, но вскоре перестала. Затихло, и Улисс устало прикрыл глаза, слушая, как удаляется цокот когтей. Он мог бы попытаться подумать, откуда здесь взялись волки, но, когда ты мертвый, а ходишь, как живой, это как-то теряет значение.

Соль со вздохом села на корточки, расстегивая куртку. Улисс заметил у нее на шее татуировку – то ли какое-то животное, то ли иероглиф – кто его разберет? Увидел, и тату скрылась за воротником.

– Ушли? – шепотом спросила Соль, не двигаясь.

Улисс прислушался. В квартире тикали часы – первые часы, которые он увидел за все это время – но в остальном было тихо. Он завертел головой, потом поднялся и прошелся по комнатам. Вещи стояли так, будто все люди пропали в один миг, во время своих дел: газета и откусанный бутерброд на кухне, сбежавшая каша, работающий ноутбук, недостроенная башня в детской, миска с кошачьей едой – без кошки – и зубная щетка в ванной на полу с пятнышком синей пасты. Нашел и часы, точнее, догадался – ни стрелок, ни циферблата, и чему тикать? Однако звук не исчезал. По спине прошелся холодок и спустился ниже, так что он почти вскрикнул, когда Соль коснулась руки, но сдержался. Выглянул в окно – вроде бы тихо – и с тоской посмотрел на дверь.

Что страшнее – волки или эта пустая призрачная квартира – еще посмотреть.

Они ничего не взяли с собой, старались даже не трогать руками. Когда уходили, Улисс оставил открытой входную дверь – на всякий случай.

На улице все еще была ранняя ночь – луна совсем не сдвинулась, будто он только что очнулся один в холодном городе, а не столько времени назад. Само слово «время» показалось ему ужасно чужим и даже опасным. Улисс мотнул головой и двинулся вперед. Когда бежали, то не заметили, но сейчас стало видно, что они забрались на холм. С него даже был виден кусочек стены за домами. Пока Соль топталась на месте – все же, чем от нее пахнет, водорослями или… – он заглянул за угол дома и удивленно позвал:

– Иди сюда, посмотри!

На холме было озеро, совсем маленькое, но самое настоящее, с камышами и какими-то растениями, похожими на кувшинки. А на его берегу сидела молодая девушка, тонкая, как стебель, с овальным лицом и блестящим колпаком. В руках она держала кованый темный фонарь, и огонь отбрасывал тени на ее руки.

Улисс начал медленно приближаться, но Соль опередила.

– Привет, дай огонь, пожалуйста?

Девушка подняла голову, и он увидел, что у нее очень печальное лицо и длинные ресницы.

– Там, на дне, лежит мой муж, – начала она, будто не слышала вопроса, – и если я поймаю отражение луны, то спасу его. Что же мне делать?

Улисс моргнул пару раз, недоумевая. Такое задание он встретил впервые.

– Ну так поймай, если умеешь, – он дернул плечом.

– Но я не люблю своего мужа. Он злой, жестокий, он запрет меня дома, если я сделаю это, – девушка широко распахнула свои оленьи глаза, – а так я могу сбежать.

Улисс что, попал в низкосортную комедию или, того хуже, мелодраму? Этого еще не хватало. Ну почему из всех попалась именно она? Не зная, что ответить, он растерянно сверлил «колпак» взглядом, переступая с ноги на ногу. Девушка же продолжила, будто не нуждаясь в его ответах.

– Я так хочу сбежать! Но это мой долг – поймать отражение луны и спасти мужа. Я клялась, когда стала его женой, всегда быть на его стороне. Как я могу его бросить?

– Может, ты просто дашь нам…

– Я не могу убежать! Но остаться с ним так невыносимо. Что мне делать, что?

Девушка сгорбилась, мелко подрагивая, то ли плача, то ли смеясь. Рука Улисса дернулась, но он остался стоять на месте, не зная, как поступить. Соль же медленно подошла и опустила свою ладонь на хрупкое плечо. Их головы сблизились, и девочка что-то прошептала, но так тихо, что Улисс не расслышал. Тем не менее, печальное лицо красавицы вдруг разгладилось и посветлело. Она улыбнулась с таким облегчением, будто с плеч рухнул тяжелый камень, и протянула кованый фонарь. Почти машинально, Улисс взял его, теплый, и спрятал в карман.