Шая Воронкова - В случае смерти разбить

– Ладно, я сыграю. Кто водит?

Мальчик ехидно ухмыльнулся, разве что язык не показал.

– Играть будут наши тени. Моя и твоя. Пока я считаю до ста. Давай, вставай под фонарь.

Улисс недоуменно вздернул бровь, все-таки встал, и его тень упала на землю, длинная и черная, даже длиннее мальчишкиной. Это было по-детски –радоваться такому, но он почему-то почувствовал удовлетворение. Это выражение лица, похоже, разозлило мальчишку, и он резко свистнул:

– Лови!

И отступил.

Улисс повторил за ним раньше, чем осознал, что с его тенью что-то не так. Пару секунд будто не мог понять, что. Но потом Соль удивленно вскрикнула, и тело застыло, как каменное: Улисс отошел, но его тень осталась под фонарем, совсем не сдвинувшись, а потом резко кинулась бежать. Это выглядело так, будто два черных длинных пятна, одно больше, другое поменьше, скользят друг за другом в желтоватом свете. Тень Улисса имела его очертания, она даже махала руками, пытаясь схватить тень мальчика, но той каждый раз давалось ускользнуть.

Как такое возможно?

Улисс смотрел во все глаза и не мог оторваться.

А мальчишка начал считать, четко и громко. Десять. Двадцать. Тридцать. Сорок. Пятьдесят! Половина… Во рту пересохло, хотя пересыхать там было нечему. Улисс весь подался вперед, дрожа и неотрывно следя за тенями, которые бегали совсем на равных. Быстрые, плавные, будто две стрелы – никто из них не мог ни выиграть, ни проиграть, и время тянулось бесконечно, хотя его здесь не было, ну, времени. Когда оставалось около тридцати до конца, Улисс заметил, что тень мальчишки стала медленнее. Не так быстро отскакивает, замирая на пару мгновений, будто выдыхается, а тень Улисса же не теряет в скорости. По позвоночнику прокатились острые льдинки, и он едва заставил себя молчать. Ну же. Давай.

Ну!

Раздался звон, во все стороны брызнули осколки. Улисс закрыл голову рукавом, отодвинув за спину Соль, и пара осколков царапнула его по руке. Под ногами захрустело. Когда он открыл глаза, то увидел мальчишку, что-то крутящего в руке, и сразу все понял, сжал кулаки и почти влепил ему подзатыльник.

– А никто не говорил, что это запрещено, – мерзкий довольный голос усмехнулся и продолжил отсчет. Оставалось где-то двадцать.

Улисс все еще видел тени, но теперь все поменялось: его собственная медлила, будто тая, а мальчишкина носилась подобно молнии. Конец. Никаких шансов. Улисс запустил пальцы в голову, чувствуя, как в груди что-то мечется, обдавая холодом, и это точно было не сердце. Липкие щупальца сковывали его, не давая ступить и шага, только смотреть, как утекает последняя возможность сбежать из Города и выбраться за стену, туда, где его ждет покой и уют.

Пятнадцать. Десять. Пять.

Все кончено.

Смотреть было слишком больно, и Улисс собирался уже закрыть лицо, но не успел – Соль резко дернулась вперед и выкинула руку. Выстрелил белый луч света, пригвоздив меньшую тень к асфальту, и тень Улисса коршуном накинулась сверху. Конец игры. Еще не веря, Улисс повернулся к мальчишке и прочел все по его злому лицу – все еще улыбающемуся, но улыбкой, больше напоминающей оскал. Мальчишка плюнул на землю, будто взрослый, и кинул что-то Улиссу под ноги.

– Да подавись.

Это оказалась потертая и поцарапанная зажигалка с голой рыжей девушкой на ней. Улисс засунул ее в карман, и тут вдруг случилось то, чего он никак не мог ожидать: до его ушей долетел шум. Цокот, ворчание, вой – в первое мгновение привыкший к безмолвию Улисс был оглушен, но тут из-за угла ближайшего дома выскочила стая огромных темно-серых псов. Мальчишка тут же злорадно рассмеялся и показал неприличный знак. Стая пронеслась мимо мальчика, и Улисс резко понял, что сейчас она набросится на них с Соль. Приближаясь, собаки намного больше напоминали диких волков и совершенно не лаяли, как подобает хищникам. Тошнотворная волна поднялась с низа живота до горла, и Улисс, схватив Соль за руку, кинулся бежать.

Соль спотыкалась, его собственные ноги заплетались от страха, поскальзывались на мокрой земле. А за спиной гремело шумное дыхание волчьей стаи, цокали их когти, звенел вой. Улицы походили одна на другую, изгибались слишком резко, внезапно, будто вставали на дыбы, то наоборот проседали, заставляя тормозить, чтобы не упасть. Довольно скоро ноги стали ныть невыносимо, у Соль сбилось дыхание, и он буквально тащил ее за собой волоком, а волки не отставали. Что же делать?

Что же делать?!

Боль. Холод. Вой. Страх. Отчаяние.