Шая Воронкова - В случае смерти разбить

Девушка махала им вслед рукой и желала удачи.

– Что ты ей сказала, волшебница? – Улисс мучился от любопытства уже долго.

Соль задорно рассмеялась и приложила палец к губам.

– Не скажу, – она зевнула. – Кстати, как думаешь, сколько сейчас време…

Холодный пот прошиб насквозь уже тогда, когда Улисс зажал ей рот. Успел. Соль дергалась в его руках, пытаясь высвободиться, и что-то мычала, но Улисс отпустил ее, только когда успокоился. Унял дрожь и холод в своем теле, мысленно выдохнул, потому что выдохнуть по-настоящему не мог.

Соль отплевалась и вытерла рот.

– Ты чего, сдурел?

– Это ты сдурела! Чуть не угробила нас обоих, черт! – продолжил ругаться безмолвно, у себя в голове: черт, черт, черт, черт, черт. – Нельзя такое спрашивать! Как можно не знать?

– Хватит орать! – Соль повысила голос, и только тогда он понял, что сам кричит, и уже давно. Прижал руку к горлу, потрясенный. – Я не знала.

Он едва разобрал конец ее фразы. Соль опустила голову и стояла, не шевелясь.

– Ну, прости. Ну, – Улисс никогда не умел утешать, особенно тех, кого сам же и расстроил – вечно чувствуешь себя полным болваном, – я не хотел, просто ты напугала меня. Не читала, что ли, правила?

Соль вздрогнула. Ее спина выпрямилась, и девочка ответила совершенно ровно:

– Я забыла про этот пункт, извини, ладно? Пошли.

Шла впереди, а Улисс, глядя ей в спину, думал, что, вроде-бы, не видел надписей на ее ладони, хотя теперь, когда он об этом подумал, уже не был уверен. Кажется, когда она махала руками, заметил, или когда светила фонарем на тень? Повезло же девчонке, полезнее его зеркала, хоть и не красный.

Четыре колпака уже были найдены, и думать о чем-то таком совершенно не хотелось. Еще чуть-чуть, и Улисс будет в безопасности, тугая пружина внутри распрямится, можно будет расслабиться. Согреться. По-настоящему согреться, он был в этом уверен. Хотелось ускорить шаг, передвигаться бегом, лишь бы побыстрее. Улисс с трудом заставлял себя идти нормально, внимательно глядеть по сторонам, чтоб не пропустить, прислушиваться… Но мысли то и дело пускались вскачь, неслись туда, за стену. Еще чуть-чуть.

Он почти видел палатки под открытым звездным небом, огонь, огороженный камнями, вокруг которого смеющиеся и добрые люди, котелок с кашей. Здесь звезд не было, но за стеной точно есть, он был уверен!

Однако, чем дольше они шли, тем слабее становилось наваждение, и сильнее – отчаяние. Ни одного человека в красном колпаке, да и просто красного колпака. Пустые злые улицы, погруженные в молчание. Кажется, стало еще более тихо, чем до этого. Улисс сжал зубы, но продолжил идти. Это всегда сложно – отпустить надежду, и он не собирался, хотя сам себе не верил. Может, пятого огня просто нет? Потух, исчез, растоптан?

Улисс начинал ненавидеть ночь.

Эта улица была такой же, как и другие: кривой, темной, сырой, как подвал, и – он поклялся – последней. Просто устал так, как не положено уставать ни живым, ни мертвым. Последним – особенно. Когдапроходили мимо одного из домов, краем глаза Улисс заметил какое-то пятно красного цвета и повернулся. Сначала подумал – стоит кто-то в таком же плаще, ха!

А потом пробрало, и он понял, что это зеркало – обычное, широкое, висит прямо на стене дома. И отражает его – уставшего, мертвого, но – в красном колпаке на голове. Улисс чуть не упал, но устоял, провел рукой по голове –двойник повторил движение, – но колпака на ней, конечно, не было. Улисс беспомощно оглянулся на Соль, и тут ее зрачки расширились, и он вздрогнул. Обернулся.

Двойник по ту сторону зеркала улыбался. Улисс, оцепеневший, смотрел, как его отражение ведет по зеркалу пальцем, выводя буквы, а потом поднимает левую руку, и она словно вспыхивает оранжевым пламенем, и каждое движение двоилось в глазах, расплываясь. Улисс отшатнулся, задев пискнувшую Соль локтем, и понял, что его руки дрожат.

– Эй, слышишь, – двойник не двигался, будто ждал, и Улисс осмелился посмотреть на дергавшую его девочку, – это зеркальное письмо. Его нужно отразить, чтобы прочитать.

В голове щелкнуло, и Улисс полез за зеркальцем в карман, стараясь не уронить его онемевшими пальцами, а Соль тем временем приблизилась к зеркалу вплотную и стояла, хмурясь. Бант на ее голове чуть качнулся, и Улиссу показалось, что он заметил какое-то белое пятно, но потом понял, что ошибся.

– У меня есть зеркало. Лучше отойди, мало ли.

Он сам еле держался на ногах, так что не горел желанием проверять на себе это «мало ли», но кто, если не он – все равно уже мертвый. Давай, Улисс, воображаемый вдох-выдох, вдох-выдох, дурацкая человеческая привычка.