Шая Воронкова - В случае смерти разбить

От душ, выстроившихся в очередь, пахло, как от сырых пожелтевших листов бумаги. Пророк проверял каждого, хотя еще издалека видел: этого имени в журнале не окажется. И того тоже. Да почти всех. Тонкие полосы на руках – нет. Взбухшая грудная клетка и посиневшая кожа – нет. Дыра, наполненная тьмой, прошившая голову насквозь, и черные пятна, разъевшие ладонь – простите, но нет, это не я решал, вы же понимаете?

Пророк не чувствовал ни сожаления, ни грусти – только лень. Люди заливали тьмой стену сторожки, капали прямо в окно, на бумагу. Когда наступило временное затишье – уронил голову на руку, свободной перелистывая календарик. Сероглазая октябрьская Ева с кожей холодной, как промерзшее озеро Коцит, и в длинном шарфе – да, в общем-то, только в нем – выглядела слишком уныло. То ли дело летняя, июльская, обнимающая надутый круг, будто солнце. Ее босые ноги тонули в песке – таком теплом, что хотелось дотронуться.

Когда чьи-то тонкие сухие пальцы с почерневшими ногтями пробежались по краю рамы, почти выругался, но только прошипел что-то про святой очищающий огонь и разогнул спину. Необходимость таскаться в этом теле иногда становилась слишком утомительной. Выглянул и подпрыгнул: подпирая стену, у сторожки стоял рыжий незнакомец. Пророк почти почувствовал себя человеком и вывалился в окно, облокачиваясь о край локтями.

– Как новенький, прояви изобретательность, – и улыбка, которой привычно щерились подходящие к воротам консультанты, надеясь, что это может отменить пророково «извините, но нет». Только вот их глаза никогда не были такими темными и такими живыми. А еще от незнакомца необычно пахло. В Раю любой будто вяз в киселе, тут всегда пахло сладко: пудрой, сахаром, цветочным нектаром, сиропом, фруктами… но никак не травянистой горечью. Пророк с наслаждением втянул воздух носом.

– Тебе нравится выводить стражей из себя? – с любопытством стал рассматривать тыкву. Эта была с овальными глазами и косой беззубой улыбкой. Свеча внутри стояла так ровно, что неподвижный огонек казался ненастоящим.

Незнакомец перестал улыбаться и медленно покачал головой. Черные круги под его глазами чуть сморщились и разгладились.

– Зачем тогда ты приходишь каждый раз? М? – Пророк высунулся так сильно, что почти вывалился наружу. От пряного запаха стало горько во рту. – Ты же знаешь, что я не пущу тебя.

Гибкое сухое тело отлипло от стены, сразу же сгорбившись. Незнакомец скользнул по Пророку безразличным взглядом и повернулся спиной. Шилом кольнуло где-то под ребрами, где у пророка не могло быть, конечно же, ничего, и он крикнул:

– Эй! Как тебя зовут?

Незнакомец хрипло засмеялся и проскрежетал:

– Джек. Не водись со мной – испортишься.

И побрел дальше, взрывая носками тканевых кед воздух и выставив перед собой истекающую глухим светом, как соком, тыкву.

Когда Джек пришел в следующий раз, Пророк разбирался с коробкой конфиската.

Жнецы таскали жвачки, чипсы и – лучше бы не знать, зачем – презервативы, командировочные то шоколадные батончики, то комиксы, то вообще диски с какими-то японскими мультиками. А души, проходящие досмотр, раз за разом умудрялись как-то пронести с собой то сигареты, то книги. Формально это уже не совсем материальная вещь, а просто эхо, но правил такое знание не меняет. Поэтому Пророк перебирал коробку для отчетности. Когда почувствовал у окна какое-то шевеление, раздраженно постучал по табличке:

– Не видно, что ли? Перерыв!

– Фраза «Джек, иди нахер» не очень длинная, не проломишься.

Пророк почти почувствовал стук сердца, которого никогда не имел, и скосил взгляд. Джек задумчиво пинал стену. Тыква в его руках подрагивала, маленькая, щерящая зубы-прорези и очень тонкая: стенки напоминали бумагу и просвечивались желтым. Его почти стеклянные глаза вдруг заострились по-птичьему: Пророк держал в пальцах синюю пачку Бонд. Джек вытянулся вперед демоном, приметившим безгрешную душу.

– Это сигареты? – его ноздри стали мелко подрагивать. Перетаптываясь на месте, Джек заглянул Пророку в лицо и протянул: – Отдай их мне – все равно ведь выкинешь.

Пророк покачал головой. И убрал пачку.

– Эй-эй! – Джек почти подпрыгнул – так вытянулся на носках. – Знаешь ли ты, ангел, что сегодня в мире людей день духов? Дети ходят и просят сладости. Только сладости мне – как святому грех, а вот сигареты…Пожале-е-ей грешную ду-у-ушу!

Тыква в руке согласно подпрыгнула. Пророк вздохнул – и нарушил очередное правило, сказанное инструктором: ничего Джеку не давать. Протянул сигареты. Джек выхватил их, как хлеб – голодный, и уселся там же, прямо на землю. Пророк поискал в себе благоразумие, не нашел и, выпрыгнув наружу, упал рядом.