Эдуардо Де Филиппо - Цилиндр

Так ты позвонишь?

РИТА. Позвоню…

АТТИЛИО (идет к двери останавливается перед ней, оборачивается и посылает Рите воздушный поцелуй. Та отвечает ему), Всего хорошего, малышка! (Выходит, закрывает за собой дверь, за которой его шумно приветствует толпа.) Как, вы все еще здесь?

Значительная часть толпы, аплодируя, устремляется вслед за ним; оставшиеся наблюдают за Ритой, Родольфо, Агостино и Беттиной. Беттина спускается по лестнице, держа в руках сковороду, принесенную Микеле; вместе с другими достает тарелки и вилки, и вся четверка дружно усаживается за стол.

БЕТТИНА (властно, подняв голову к балкону). Микё!

МИКЕЛЕ (с услужливой готовностью перемахивает через перила балкона и сбегает по лестнице, чтобы получить распоряжения). Приказывайте!

БЕТТИНА (протягивает ему десять тысяч лир). Сходишь в тратторию и возьмешь четыре бифштекса с гарниром и фьяску кьянти «Руффино».

МИКЕЛЕ. Будет сделано. (Берет деньги и убегает).

АГОСТИНО. Прихвати по дороге пару сигар.

Голос Микелеза сценой: «Ладно!»

БЕТТИНА (деля содержимое сковороды на четыре порции и передавая тарелку мужу, Рите и Родольфо, весело обращается к толпе). Ну как, довольны?

В толпе: «Приятного аппетита!» Расходятся.

РИТА (отрываясь от еды, после того как толпа разошлась). Вы довольны, дон Агостино? Триста тысяч получает хозяин дома, остаются двести семьдесят шесть тысяч лир. Вы когда-нибудь видели такие деньги? Я куплю себе несколько платьев, две — три пары туфель… (К Родольфо.) Мы даже махнем на недельку во Флоренцию.

АГОСТИНО. Вы можете рассчитывать на семьдесят шесть тысяч сто лир.

РУДОЛЬФО. Вы ошибаетесь, дон Агостино: на двести семьдесят шесть тысяч сто.

АГОСТИНО (уклончиво). Сначала надо поесть, а потом уже заниматься арифметикой.

РИТА. Это почему же — потом? Давайте сразу.

БЕТТИНА. Дон Агостино хочет сказать, что за эти дни ты заработала семьдесят шесть тысяч лир. Их у тебя никто не отбирает.

РИТА. Что вы говорите, донна Беттина? С первого дня, как мы у вас поселились, мы аккуратно платили за комнату. И если всех нас выселяют, то в этом виноват дон Агостино и никто другой.

БЕТТИНА. Не забывайте, что каждое утро приходится топить печку.

АГОСТИНО. Мы все были в одинаковом положении.

РИТА. Чтобы я дважды платила за комнату?

АГОСТИНО, Ничего подобного. Деньга лежат там… Мы отдаем то, что с нас причитается, и продолжаем жить, как жили до сих пор. Если мы начнем покупать тряпки в туфельки…

РУДОЛЬФО. Дон Агостино, Рита хотела сказать…

РИТА (с иронией). Какая разница? Можно ходить и в рваных туфлях и в старых платьях…

АГОСТИНО. Ваше право мечтать о недостижимом, — вы ведь молодая, красивая, и, как говорится, ваши претензии нетрудно понять… Но вы не можете рассчитывать на все деньги, которые лежат там. Если бы я не перевел часы и не разрезал свечу…

РИТА. Неужели вы думаете, что старик оставил полмиллиона благодаря тому, что вы разрезали свечу? Да он бы поднял цену до миллиона, а если бы я захотела, то и до двух миллионов лир.

АГОСТИНО. Ну и что? Что? Таким, как он, место в сумасшедшем доме.

РИТА. На свете пруд прудя сумасшедшими. Если такая женщина, как я, объявит через газету: «Ищу сумасшедших стариков миллионеров», от них отбоя не будет.

БЕТТИНА. Отложим этот разговор: сначала надо поесть.

РИТА (вставая), Я уже сыта.

РУДОЛЬФО. Рита — Рита. Молчи. Ты мне осточертел не меньше других.

РУДОЛЬФО. Ягодка моя…

РИТА. Заладил как попугай: «Ягодка, ягодка!..» (Надевает пальто и туфли.) Старик уложил вас всех на лопатки…

РУДОЛЬФО. Рита, ты шутишь?

РИТА. Молчи, я сказала! Старик заплатил за то, что ему не досталось, не потому, что кто-то разрезал свечу, а потому, что он заснул, иначе бы…

РУДОЛЬФО. Иначе бы что?

РИТА. Ничего! Иначе бы ты сидел там и курил сигарету. Полмиллиона все равно были бы наши, и мы бы считались: «Это твое, а это мое» — точно так же, как считались минуту назад. Вот и считайтесь на здоровье… Донна Беттина, теперь ваша очередь плескаться перед балконом… Посмотрим, сколько миллионов вы заработаете. (Идет к двери.)