Нил Саймон - Брак по-американски

Клемма.С каких это пор? Что во мне такого особенного, чтобы навещать раз в семь лет?

Льюис.Все гадаешь, почему я ушел от тебя? …Последнее время постоянно об этом думаю.

Клемма.Если только последнее, слушать тебя уже неинтересно.

Льюис.Но дай же мне высказаться, в конце концов… ты всегда оставляла за собой последнее слово, разве нет? Мужчинам это не по душе. И мне тоже.

Клемма.Ладно… Валяй дальше… Что у тебя там на душе накопилось? (КЛЕММА садится напротив ЛЬЮИСА.)

Льюис.…Я знаю, что такое ребенок для женщины. И когда доктор сказал, что своих детей у тебя никогда не будет, я решил, что это моя вина. И все эта драка на лестнице. После нее все и началось. Что-то я повредил тебе по женской части, и здорово. Ни о каких детях и речи не могло быть. А ты посмотрела на доктора и сказала: «Ну что ж, со мной мой Льюис и мой Бог… Они меня любят…» (ЛЬЮИС смотрит на КЛЕММУ. Та отворачивается, вспомнив прошлое.) Таким виноватым только раз в жизни себя чувствовал. И эта вина сделала из меня бродягу. Не достоин я был любви такой женщины, как ты.

Клемма.Это верно. Не достоин… Но есть одна вещь, которую я от тебя утаила… Еще задолго до того падения с лестницы я знала, что у меня никогда не будет детей. И я тебе ничего не сказала об этом после того несчастного случая. Думала: раз он чувствует себя виноватым, то никогда не бросит меня… Так что мы оба хороши, а?

Льюис.Да… Столько лет держала это в секрете, почему решила признаться?

Клемма.Чтоб душу облегчить. Уж больно тяжело такой груз носить и столько лет. Если уж ты грешник, то и я не святая.

Льюис.Ну, ты себя строго-то не суди.

Клемма.Не могу иначе. Никак простить тебя не могу… По правде говоря, не вина потянула тебя бродяжничать, а твой характер. Бабник ты, скажешь нет?.. А Бог он все видит.

Льюис.Это верно.

Клемма (качает головой) . …Ну и дураки же мы оба были, да к тому же и лживые.

Льюис.Что правда, то правда.

Клемма.Может, Господу богу было так угодно. Может, мне было суждено потерять тебя и обрести Джози, чтобы заполнить душевную пустоту.

Льюис.А может, это не все, что ему угодно.

Клемма.Ты это о чем?

Льюис.Джози теперь самостоятельная. У нее своя жизнь. Так, может, Всевышнему угодно мое возвращение.

Клемма.Чтобы я заботилась теперь о тебе? Я не бюро по трудоустройству. Бог меня на это не наставлял.

Льюис.Я найду работу. Я всю жизнь работал.

Клемма.Парикмахером устроишься?

Льюис.Нет. Парикмахером не смогу. Вот из-за этого. (Протягивает левую руку. Пальцы на ней скрючены и потеряли чувствительность.) Как-то утром проснулся и не могу пальцами пошевелить. Отнялись. Какой уж из меня парикмахер. Учусь вот одной рукой шнурки завязывать.

Клемма.Ну, Льюис, ты даешь. Если у тебя еще что-нибудь отсохло, говори прямо.

Льюис.Это все. В остальном я здоров, как бык.

Клемма.Может быть, только такому «быку» работу найти будет трудновато… (Отходит от стола.) Нет, слишком поздно. Слишком поздно переживать такие удары судьбы.

Льюис.Но ведь я начал новую жизнь. Я стал другим человеком. Старое никогда не повторится.

Клемма (кивает) . Вижу, прекрасно вижу.

Льюис.Ладно, ты думай. Я у друга пока поживу. У него автозаправка тут неподалеку.

Клемма.Вернулся бы ты здоровым, то смотрел бы на меня больше как на женщину, чем на «мамочку».

Льюис.Я знаю, чего хочу, и сил хватит, чтобы мы оба были в полном порядке. Даже с одной рукой и с одним глазом… Так что, Клемма, думай. О большем я не прошу. (Расстроенный, ЛЬЮИС встает, надевает шляпу, берет сумку и собирается уходить.)

Клемма.Про пирог забыл.

Льюис.С собой захвачу, если ты не против. (Заворачивает пирог в салфетку.)

Клемма (следит за его действиями, затем…) . Льюис!.. У меня сегодня работы невпроворот. Еще одна рука не помешает.

Льюис (улыбается, поднимает вверх правую руку) . Ты про нее, да?

КЛЕММА закрывает лицо руками и смеется.

Клемма.Извини, смешинка в рот попала.

Льюис.Вот и здорово.

Клемма.Побудь до вечера, если хочешь.

Льюис.И мечтать об этом не смел.

Клемма.Знаешь, что я тебе скажу. Не могу понять одного: к кому господь благоволит больше: к тебе… или ко мне.