Фольклор Array - Старшая Эдда (перевод В. Тихомирова)

котел же кованый

один не расколот.

Тут вышли оба,

а йотун старый

на недругов глянул

недобрым глазом,

неладное чует:

зачем-то явился

причинник печалей

йотунских жен.

Однако велел он

забить трех быков,

йотун, и к ужину

мясо готовить:

короче на голову

стали быки,

их туши затем

в огне запекли.

Муж Сив перед сном

хорошо закусил

у Хюмира в доме -

пожрал двух быков,

но седоволосому

другу Хрунгнира

такая кормежка

показалась чрезмерной:

«Завтра мы, трое,

устроим ужин -

будем кормиться

тем, что добудем!»

Веор: согласен, мол,

в море выйду,

коль скоро йотун

наживку даст.

«Поди-ка в стадо,

коли не трусишь,

ты, погубитель

жителей гор:

в стаде найдется,

я полагаю,

неплохая наживка

под ногами быков».

Гость, не споря,

в поле выходит,

а встречу из чащи -

черный бык;

враз оторвал он,

убийца турсов,

рогатую башню,

бычью башку.

«Уж лучше с тобою,

кораблеводитель,

не рыбу ловить,

а рыбой закусывать».

Подальше в море, хозяин козлов

сказал, мол, греби,

обезьяньему сыну;

на это йотун

ему ответил,

мол, не желаю

дольше грести.

Гневливый Хюмир

едва забросил -

и сразу вытащил

двух китов,

а Веор тем часом,

Одинов сын,

сидел на корме

и донку снастил:

голову бычью

друг человеков,

недруг червей

насадил на крючок;

и тут же клюнул,

сглотнул наживку

гад кругосветный,

богов супостат.

Выводил, вытащил

Тор-змееборец

ядом блестящего

на борт червя;

молотом плющил

голову змею,

бил волчьему брату

в бугрище волос.

Кольчатый взвыл,

аж лед раскололся,

древняя вся

земля всколебалась

на дно морское

канула рыба.

Невесел йотун

сидит на веслах,

хмурится Хюмир -

говорить неохота;

к берегу лодку

скоро причалил:

«Остатнее дело

поделим надвое:

быка ли морского

ты тут привяжешь?

Ко мне ли на двор

китов отнесешь?»

Хлорриди за нос

коня морского

хвать — и выволок,

воды не вычерпал,

а так, с черпалом

и с веслами вместе,

с уловом йотунским -

с вепрями вод

на двор и сволок

по камням да по чаще.

Однако йотун

упрям был не в меру,

Тора оспоривал,

кто сильней:

сказал, мол, с лодчонкой

это не чудо,

а чашу мою

никому не разбить.

Хлорриди с маху,

сидя на месте,

грянул тем кубком

в каменный столб;

столб на части

расколот чашей,

а чаша к йотуну

вернулась цела.

Хозяйка меньшая,

та, что красива,

ему по дружбе

тайну открыла:

«Грянь-ка ты кубок

о голову Хюмира -

нет крепче сосуда,

чем йотунский лоб!»

Привстал и с маху

хозяин козлов

метнул, собравши

всю силу аса:

опора шелома

цела у йотуна,

а меда вместилище

разбито в куски.

«Пропала, я знаю,

чудесная чаша,

осколки, я вижу,

у меня на коленях, -

так молвил йотун, -

теперь уж вовеки

я не скажу:

ты, пиво, прекрасно!

Теперь уж берите,

коль силы хватит

самим снести

мой чан пивоварный».

Тор ухватился,

дважды пытался -

котел ни с места,

стоит, как стоял.

Родитель Моди

за край приподнял

и прочь из дому

выволок чан,

муж Сив на макушку

котел напялил,

по кольцам отвисшим

пятками бил.

Чуть отошли,

тут оглянулся,

Одинов сын

вспять поглядел:

а там, с востока,

видит он, Хюмир

ведет пещерную

рать многоглавых.

Тогда он скинул

с плечей котлище

и поднял Мьёльнир свой

смертоубойный:

…

горных он китобоев

всех перебил.

Чуть отъехали -

пал на дорогу

в упряжке Тора

козел, повредился

скакун круторогий,

нога перебита:

это, конечно,

проделка Локи.

Однако ты знаешь

об этом услышать

можно от всякого

богословесника, -

ущерб он восполнил

за счет горножителя:

два сына йотунских

впряглись в упряжку.

В собранье богов

воротился могучий,

принес котлище,

у Хюмира взятый,

и пили боги

Эгира пиво