Wolfram Eschenbach: Parzival

Был королем... Но отчего
Он безземельным, неимущим
Оставил сына своего?
Дурной закон всему виною...
В край, сотрясаемый войною,
Пришла ужаснейшая весть:
Король убит! Он пал за честь
Родной земли... Сия кончина
Ведет на трон старшого сына... [3]
Ах, что за плач вокруг поднялся:
Король убит! Король скончался!
Наследник получает трон!
Неужто не поделит он
Свои богатства с младшим братом
Ужель без сердца старший брат?..
В краю, отчаяньем объятом,
Рыдал в ту пору стар и млад.
Но молвил новый повелитель:
"У нас с тобой один родитель,
И рождены мы, брат родной,
С тобою матерью одной
Не уподоблюсь я злодею!
Отринем смело, что старо!
Владей же всем, чем я владею.
Мое добро – твое добро.
Не оскверним себя позором
Братоубийственной войны.
Ведь пред господним приговором
И перед жизнью мы равны!.."
Услышав эту речь, вассалы
Вскричали: "Отчая земля,
Господня милость ниспослала
Тебе такого короля!"
Но, к изумленью паладинов,
Ответил младший сын Гандинов:
"Мой брат любезный и король!
Из всех богатств твоих дозволь
Взять снаряжение стальное.
Мне ни к чему все остальное.
Кольчугу мне стальную дай,
Вели стальные дать мне латы.
И, рвеньем рыцарским объятый,
Отправлюсь я в далекий край.
Делами ратными своими
Хочу твое прославить имя,
И пусть в той дальней стороне
Молва пройдет и обо мне,
Как о твоем отважном брате,
Разбившем вражеские рати".
И Гамурет с улыбкой милой
Сказал, достоинство храня:
"Шестнадцать душ сыздетства было
Оруженосцев у меня.
Теперь нужны мне для похода
Еще четыре молодца -
Красавцы княжеского рода,
Вассалы нашего отца.
И, вознося молитвы Богу,
Мы днесь отправимся в дорогу.
Знай: обо мне услышит мир!
Уверен, не один турнир
Умножит славу Гамурета.
И пусть наградою за это
Мне будет женская любовь,
Которую добуду с бою,
Благословляемый тобою...
Ах, как в груди клокочет кровь!..
Мой добрый брат, не мы ли вместе
В краю родимом возросли,
Не посрамив при этом чести
Своих отцов, своей земли.
Мы вместе тяготы делили,
В походы долгие ходили.
И кто был рыцарь, кто был вор,
Когда, в любви нетерпеливы,
Мы похищали торопливо
Иных красавиц пылкий взор?"
Тут произнес король, рыдая:
"Ужели ты не шутишь, брат,
Мне грудь словами раздирая,
В мое вселяя сердце ад?
Мой кровный брат, мой брат любимый,
Мой друг до гробовой плиты,
За что меня караешь ты
Разлукой непереносимой?
Я все с тобою разделю,
Тебе отдам я полнаследства,
И ты, кто был мне дорог с детства,
Сам станешь равен королю!
Но коль жестокий рок сильней,
Чем королевские веленья,
Бери любых моих коней,
Доспехи, золото, каменья.
И лучших слуг моих возьми,
Дабы, расставшись с отчим краем,
Ты был в пути сопровождаем
Моими верными людьми.
Пусть Бог пошлет тебе удачу.
Прощай... Я безутешно плачу..."
И брату старшему в ответ
Промолвил юный Гамурет:
"Не надо плакать и стенать.
Потороплюсь утешить мать.
Высокая видна мне цель,
Меня пьянит победы хмель.
И сердце в левой половине
Моей груди стучит не зря,
Чтоб, целью высшею горя,
Мне отличиться на чужбине!"
. . . . . . . .
И, плача, мать провозгласила:
"Под сердцем я тебя носила,
И для того ли ты возрос,
Чтоб стать причиной горьких слез
Несчастной матери своей?
Неужто милых сыновей
На свет мы призваны рожать,
Чтоб их в походы провожать?
О, бремя горестных судеб!
Ужель господь столь глух и слеп?
Ужель, кто верит в милость божью,
Себя напрасно тешит ложью?"
"О королевская жена,
Твоя душа погружена
В печаль о доблестном Гандине.
Но не грусти о младшем сыне, -
Промолвил юный Гамурет. -
Я дал всевышнему обет
Наш гордый род в бою прославить
И принужден тебя оставить.
Поскольку мною выбрал путь,
Я не смогу с него свернуть".
И отвечала королева:
"О плод родительского древа!
Ты добрым вскормлен молоком!
Прекрасной Дамой ты влеком!..
Прими мое благословенье.
И с моего соизволенья
Возьми четыре сундука:
В них бархат, кружева, шелка
Нетронуты у нас хранятся.
Тебе в пути они сгодятся.
Ступай! Будь смелым до конца.
А я останусь ждать гонца
С отраднейшей для сердца вестью,
Что скоро снова быть нам вместе!.."
. . . . . . . . .
В поход героя снарядили,
По-королевски нарядили,
Преподнесли ему подарок
Ценою в много тысяч марок
От благороднейшей из дам.
Он припадал к ее стопам,
А ныне простирал к ней руки,
Томимый горечью разлуки,
При этом ставши богатеем,
На зависть алчным иудеям.
Он обнял мать, он обнял брата,
Читать дальше