Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

К сединам ранним приглядись, к слезам и к худобе:
Они — свидетели любви, моей любви к тебе.

Коль ты порадуешь меня хоть кратким единеньем,
Три дня отказа я снесу с безропотным терпеньем.

В цветущем Нахле {188} 188 Нахла — местечко в Ливане. жизнь моя сурова и мрачна,
Как в Иудее — жизнь Христа в былые времена.

Моя подушка — круп коня, зато крепка, упруга
Рубахой служащая мне отменная кольчуга.

Она красива и прочна, блестит, глаза слепит,
Как будто кольца сплел ее когда-то сам Давид {189} 189 Давид. — Библейский Давид считался у мусульман мастером в изготовлении защитного оружия (щит, кольчуга). .

Добьюсь ли превосходства я, склонившись перед властью
Судьбы, что за несчастьем шлет лишь новые несчастья?

Ищу я пищу и приют — от поисков устал,
Вздыхает грудь, суров мой путь, и краток мой привал.

Скитаюсь я из края в край, нужда меня изводит,
Склоняется моя звезда, но помыслы — восходят.

Быть может, уповаю я на то, чего достиг,—
Достиг по милости того, кто Славен и Велик {190} 190 Славен и Велик — коранические эпитеты Аллаха. .

Кто благороден, будет горд и в грубом одеянье,
Но мерзко видеть мервский шелк на подлой обезьяне.

Живи бесстрашно — иль умри, но жизнь отдай свою
Под шум знамен, с копьем в руке, честь обретя в бою.

Ведь лучше острого копья нет средства, что могло бы
Врага избавить от вражды, завистника — от злобы.

Но не живи, как те, что жизнь бесславную влачат,
Чью смерть живые не сочтут утратой из утрат.

Храни достоинство свое и в огненной геенне
И даже в сладостном раю гнушайся унижений.

Ждет гибель немощных душой, трусливые сердца —
Того, кому не разрубить и детского чепца.

Зато от гибели храпим бесстрашный, с духом львиным,
За честь готовый в спор вступить и с грозным властелином.

Не родом славиться — свой род прославить я стремлюсь,
Не предками — самим собой по праву я горжусь.

Хотя их добрые дела известны всем арабам:
Они спасали беглецов и помогали слабым.

Когда чему-то и дивлюсь, то удивленью тех,
Кто ясно видит, что душой вознесся выше всех.

Я — щедрости родной близнец, я — властелин созвучьям,
Отрава недругам, позор завистникам живучим.

И лишь в общине у себя, — Всевышний ей судья! —
Как Салих {191} 191 Салих — легендарный пророк легендарного же народа самуд. Самудяне отвергли Салиха с его проповедями единобожия, за что были, согласно Корану, истреблены Аллахом (Коран, VII, 71–77). жил средь самудян, живу, отвержен, я.

Постойте, увидите ливень мой, — тучи уже собрались,
И не сомневайтесь: тому не бывать, чтоб эти слова не сбылись!

Ничтожества камни швыряют в меня — их камни, как вата, легки,
И, метясь в меня, лишь себя поразят лжецы и клеветники.

Не зная меня, не знают они, что суть им моя не видна,
Неведомо им, что ведома мне незнания их глубина,

Что я, даже всею землей овладев, сочту себя бедняком,
И, даже созвездия оседлав, сочту, что бреду пешком.

Для мыслей моих ничтожно легка любая высокая цель,
Для взоров моих ясна и близка любая из дальних земель.

Я был величавой, крепкой горой, но, видя повсюду гнет,
Почувствовал я, как в моей душе землетрясенье растет.

Тогда от гнева я задрожал, грозною думой объят,
Подобно верблюдицам, чьи бока при каждом звуке дрожат.

Но только опустится мрак ночной, искры от их копыт
Так ярко дорогу нам озарят, как факел не озарит.

На быстроногой верблюдице я — словно на гребне валов,
Меня устремляющих по морям, которым нет берегов.

Проносится весть обо мне быстрей, чем среди сплетниц — слух,
И, в тысячи жадных ушей превратись, страна затаила дух.

Кто ищет величья и славы такой, какую хочу обрести,
Уже не заботится, жизнь или смерть его ожидают в пути.

О нет, кроме гибели ваших душ не знаем мы цели иной,
А средство, чтоб цели этой достичь, — только клинок стальной.