Мацуо Басё: По тропинкам севера

После двадцатилетней разлуки встречаюсь со старым другом
Два наших долгих века…
А между нами в кувшине
Вишен цветущие ветви.

Ну же, идем! Мы с тобой
Будем колосья есть по пути,
Спать на зеленой траве.

Узнаю о смерти друга
О где ты, сливовый цвет?
Гляжу на цветы сурепки –
И слезы бегут, бегут.

Расстаюсь с учеником
Крыльями бьет мотылек.
Хочет их белому маку
Оставить в прощальный дар.

Покидая гостеприимный дом
Из сердцевины пиона
Медленно выползает пчела…
О, с какой неохотой!

Молодой конек
Щиплет весело колосья.
Отдых на пути.

Вернувшись в конце четвертого месяца в свою хижину, отдыхаю от дорожной усталости
Тонкий летний халат.
До сих пор дорожных вшей из него
Не кончил я выбирать.

В одиннадцатый день десятого месяца отправлять в далекий путь
Странник! – Это слово
Станет именем моим.
Долгий дождь осенний…

«О, глядите, глядите,
Как темно на Звездном мысу!»
Стонут чайки над морем.

До столицы – там, вдали –
Остается половина неба…
Снеговые облака.

Что мне зимний холод!
С другом я делю ночлег.
Радостно на сердце.

Солнце зимнего дня.
Тень моя леденеет
У коня на спине.

Берег Ирагодзаки.
Я заметил ястреба вдалеке,
Какая радость!

На обновление храма Ацута [84]
Очищено от ржавчины времен.
Вновь воссияло зеркало, а снег
Цветами вишен кровлю убелил.

Сколько выпало снега!
А ведь где-то люди идут
Через горы Хако́нэ [85].

Все морщинки на нем разглажу!
Я в гости иду – любоваться на снег –
В этом старом платье бумажном.

А ну, скорее, друзья!
Пойдем по первому снегу бродить,
Пока не свалимся с ног.

В саду богача
Только сливы аромат
Приманил меня к застрехе
Этой новой кладовой.

Перед Новым годом
Пришел на ночлег, гляжу –
Зачем-то народ суетится…
Обметают копоть в домах.

Если бы шел я пешком,
На Холме Дорожного Посоха
Я не упал бы с коня.

Другу, проспавшему первый день нового года
Смотри же, друг мой, не проспи
С похмелья и второе утро
Прекрасной, как цветок, весны.

Ей только девять дней,
Но знают и поля и горы:
Весна опять пришла.

Клочья трав прошлогодних…
Короткие, не длиннее вершка,
Первые паутинки.

Там, где когда-то высилась статуя Будды
Паутинки в вышине.
Снова образ Будды вижу
На подножии пустом.

В саду покойного поэта Сэнгина [86]
Сколько воспоминаний
Вы разбудили в душе моей,
О вишни старого сада!

Посещаю храмы Исэ [87]
Где, на каком они дереве,
Эти цветы, – не знаю.
Но ароматом повеяло…

С грустью думаю о простодушной вере Дзога, раздавшего всю свою одежду нищим
И я бы остался нагим…
Да снова пришлось бы одеться –
Дует холодный вихрь.

Развалины храма на горе Бодайсан [88]
Расскажи мне, какие печали
Видела эта гора в старину,
Ты, сбирающий здесь коренья!

Встретившись с местным ученым
…Но прежде всего спрошу:
Как зовут на здешнем наречье
Этот тростник молодой?

Встречаю двух поэтов, отца и сына
От единого корня растут
И старая и молодая слива.
Обе льют аромат.

Посещаю бедную хижину
Во дворе посажен батат.
Заглушили его, разрослись у ворот
Молодые побеги травы.

В святилище Исэ
Деревце сливы в цвету
Позади обители юных жриц.
Сколько прелести в нем!

В путь! Покажу я тебе,
Как в далеком Ёсино вишни цветут,
Старая шляпа моя.

Едва-едва я добрел,
Измученный, до ночлега…
И вдруг – глициний цветы!

Храм богини Каннон в Хацусэ
Весенняя ночь в святилище.
Какой прелестной мне кажется та,
Что в темном углу здесь молится.

У подножия горы Кацураги
А я на него поглядел бы!
Ужель он уродлив, бог этой горы? [89]
Рассвет меж цветущих вишен.

Парящих жаворонков выше,
Я в небе отдохнуть присел, –
На самом гребне перевала.