Unknown - Navsegda

меня только-только начинает расти другое чувство — едва ощутимое пока, но реальное.

Чувство, вызываемое осознанием того, что это прекрасно — сдвинуться наконец с

мертвой точки и продолжить жить дальше. Я понимаю, что нужно ловить этот момент,

хватаю три коробки с одеждой Бена и загружаю их в машину. Покончив с этим, бегу за

еще двумя коробками. И хотя место в машине еще есть, в дом больше не возвращаюсь,

боясь дать слабину. Я уговариваю себя, что делаю всё правильно. Что это всё к лучшему.

Так надо!

Припарковавшись у Гудвилла22, я беру коробки и захожу внутрь. Ко мне подходит

крепкий мужчина.

— Что у нас тут? — спрашивает он.

— Мужская одежда, — отвечаю я, не глядя на него. Я не могу отлепить своего

взгляда от коробок. — Вся в хорошем состоянии.

— Чудесно! — Он забирает у меня коробки. — Вам нужен чек?

— Нет, не нужен, спасибо.

Мужчина открывает коробки и вываливает их содержимое в большую кучу

одежды. Я знаю, что мне пора уходить, но не могу сойти с места. Я так и стою, глядя на

гору одежды. Это больше не вещи Бена. Это просто тряпки в куче другого тряпья.

Что я наделала?

У меня были вещи Бена, а теперь их нет.

Мужчина берет часть одежды в охапку и относит в заднюю комнату. Я хочу

вернуть вещи Бена. Зачем я их отдала? Что он будет носить? Мне хочется перепрыгнуть

через прилавок и зарыться в кучу тряпья в поисках вещей Бена. Мне нужно вернуть их!

Однако я оцепенело стою, в шоке от того, что сотворила своими руками. Как я могла это

сделать? Зачем я так поступила? Видит ли Бен там, где он сейчас, что я натворила?

— Мадам? — зовет меня мужчина. — Вы в порядке?

— Да. Простите.

Развернувшись, я возвращаюсь к машине. Я не могу повернуть ключ в замке

зажигания. Не могу завести мотор. Я могу лишь биться головой о руль и поливать его

слезами. Моя щека давит на гудок, но мне плевать.

Оставив ключи на переднем сидении, я вылезаю из машины и бегу. Я бегу и бегу,

несмотря на то, что на улице холодно, несмотря на то, что тело горит, несмотря на то, что,

похоже, у меня начался жар. А потом внезапно и резко останавливаюсь, осознав, что не

могу убежать от себя самой. Я перехожу улицу и бреду по тротуару, пока не натыкаюсь

взглядом на бар. У меня нет с собой кошелька, нет ключей, но я всё равно захожу внутрь.

Еще достаточно рано, поэтому меня не останавливают на входе. Я сажусь за барной

стойкой и пью пиво, бокал за бокалом, пока меня не развозит. Затем, сделав вид, что иду в

уборную, выскальзываю наружу — не заплатив, не дав чаевые, даже не поблагодарив.

Дойдя до дома, я понимаю две вещи: в квартиру мне без ключей не попасть и я заболела.

22 Магазин «Гудвилл» — американский секонд-хэнд.

108

Меня тошнит и выворачивает прямо на газоне у дома. Сейчас всего восемь утра.

Соседи видят меня, но мне, опять же, плевать. Опустившись на траву, я отключаюсь.

Прихожу в себя я где-то около одиннадцати дня, еще недостаточно протрезвевшая для

того, чтобы вспомнить, где мои ключи. Чтобы попасть домой, мне остается сделать только

одно — позвонить Анне.

— Ну хоть мне позвонила, — говорит она, приехав. — Это самое главное.

Я ничего не отвечаю.

Анна поднимается по лестнице, открывает мою дверь и придерживает ее для меня.

— Ты напилась? — шокировано спрашивает она. В любое другое время ее бы это

насмешило, но не сейчас, хотя меня саму это забавляет. — На тебя это не похоже.

— Выдались тяжелые дни, — отвечаю я, плюхаясь на диван.

— Хочешь об этом поговорить?

— Ну, у меня умер муж, это тяжело пережить. — Мне не хочется говорить с ней об

этом. Мне ни с кем не хочется говорить.

— Я знаю.

Анна принимает мой саркастический ответ как искреннее признание. Она, конечно

же, осознает, что я насмехаюсь, но по-прежнему отвечает мне дружеским пониманием, и

мне не остается ничего другого как действительно быть с ней искренней.

— Я убрала его вещи, — говорю я, внутренне готовясь к тому, что за этим

последует разговор по душам. Мне не хочется вспоминать о нашей последней беседе, о

нашей ссоре, но я уверена, что Анна припомнит всё это.

Подруга пододвигается ко мне на диване и обнимает меня одной рукой.

— Его одежду я отвезла в Гудвилл.

Гудвилл! Вот где мои ключи.

— Мне так жаль, Элси, — отзывается Анна. — Но я горжусь тобой. Очень, очень

тобой горжусь. — Она поглаживает меня по руке. — Ты молодец. Не знаю, смогла ли бы