Unknown - Navsegda

друг под друга, чтобы произвести хорошее впечатление. Не тянули время, чтобы

посмотреть, подходим ли друг другу. Мы стремглав и с головой окунулись в чувства и

отношения, и вот они мы — одна из тех самых пар, что не парится по поводу всяких

глупостей и пунктиков своей второй половины. Я люблю коричневый рис, Бен — белый.

Мы заказываем оба. Всё прозаично и буднично. Новизна ушла, и то, с чем мы остались

просто… потрясающе.

Коробки Бена, предназначавшиеся для спальни, мы еще не распаковали, но перед

тем как лечь спать, Бен был полон решимости найти какую-то вещь. Волнуясь за него —

ему нельзя было наклоняться — я настояла на том, что поищу ее сама. Бен объяснил,

106

какая коробка ему нужна, и, в конце концов, я отыскала ее: легкую, как пушинку. Я

принесла коробку ему, и Бен радостно ее открыл. В ней лежала грязная подушка.

— Что это? — ужаснулась я тому, что эта бяка будет лежать на моей постели. Ее

всю покрывали пятна от слюны и какой-то оранжевой жидкости.

— Моя любимая подушка! — сообщил Бен, водрузив ее на одну из моих подушек

— подушек, которые я уже считала «нашими», но которые теперь, в сравнении с его

жуткой и грязной подушенцией, выглядели только «моими».

— Пожалуйста, убери эту бяку с моей постели.

— С нашей постели, детка. Это наша постель. И на нашей постели должны лежать

наши подушки. И эта подушка теперь — наша.

— Ну уж нет, — засмеялась я. — Не хочу, чтобы эта подушка была нашей. Пусть

она останется той подушкой, которой ты пользовался, живя один.

— К сожалению, это невозможно. Я не могу без нее спать.

— Но ты несколько месяцев преспокойно спал без нее!

— Да, но теперь это мой дом! Я оплачиваю его аренду! И мне нужна эта подушка в

том доме, за аренду которого я плачу!

— Уф, — смягчилась я. — Тогда надень на эту чертову подушку наволочку.

— Запросто.

Бен прошел к бельевому шкафу, вернулся важный как павлин и осторожно лег в

постель.

— Ты принял викодин? Он снимет боль.

— Я что, похож на мужчину, который не способен выдержать легкой боли? —

спросил он, медленно повернувшись ко мне и положив голову на свою подушку. —

Хочешь попробовать полежать на ней? Она очень удобная.

— Нет, спасибо, — помотала я головой.

— Да ладно тебе. Полежи на ней пять секунд. Она теперь — часть нас обоих, —

поддразнил он меня.

— Хорошо! — Я подвинулась, чтобы положить на нее свою голову. — Боже, она

отвратительно пахнет.

— Что? Ничего подобного!

— И ты еще что-то говорил о моих книгах? Да это же просто подушка-вонючка! —

засмеялась я.

— Никакая она не вонючка. Нормально она пахнет. — Бен понюхал ее, чтобы в

этом убедиться. — Тебе просто нужно привыкнуть к ней, вот и всё.

— Ага, конечно, — ответила я и выключила свет.

Бен задрых в считанные минуты, а я лежала рядом с ним, ощущая себя самой

везучей девчонкой на свете из-за того, что спящий рядом чудак был моим и только моим,

из-за того, что он жил со мной и имел теперь право требовать, чтобы его подушка-

вонючка лежала на моей постели. Я еще раз понюхала ее и, задремывая, думала о том, что

никогда не смогу к ней привыкнуть. Но я ошибалась.

СЕНТЯБРЬ

Коробки собраны. Вещи Бена почти все убраны с глаз. Теперь меня окружают не

они, а упаковочный картон. Я оставила себе толстовку и несколько футболок Бена.

Оставила в буфете его любимую чашку. Сьюзен отнесла в свою машину кое-какие книги и

фотографии. Еще она взяла один из блокнотов, в котором Бен писал, и пару-тройку вещей,

совершенно ничего не значащих для любого другого человека, но бесценных для матери.

Теперь, когда всё уложено в коробки, у Сьюзен нет причин задерживаться у меня.

— Что ж, — вздыхает она. — Похоже, мы закончили.

107

— Похоже, что так, — отвечаю я, на удивление спокойно.

— Хорошо, — кивает она. Ее кивок говорит о том, что она не знает, что еще

сказать, что в мыслях у нее сумбур, что ей нужен воздух. — Думаю, мне… пора домой.

Это… тяжело. Я не хочу уходить, но… я же не от него ухожу, понимаешь? Просто мне…

мне теперь есть, чем заняться дома. Я несу бессмыслицу, да? Мне пора.

— Для меня это не бессмыслица, — обнимаю я ее.

— Ладно. — Сьюзен делает глубокий вдох. — Ладно. Я позвоню тебе на выходных.

— Отлично.

Она открывает дверь и выходит на улицу. Я разворачиваюсь и обвожу взглядом

дом.

Вещи Бена убраны, но у меня нет ощущения, что я его потеряла. Наоборот, внутри