Unknown - Navsegda

трогательная история.

— Уверен в этом. Но я люблю, чтобы действие в книгах происходило в мире, где…

— «В мире, где» что?

— Ну, в мире, где, к примеру, любовь считают болезнью. В мире, где

правительство выбирает за тебя твою будущую семью. В мире, где общество избавилось

от болезней и страданий. Люблю такое.

— Последняя — это «Дающий»21? — спросила я. — Ты же о ней говоришь?

— Если ты сейчас скажешь мне, что тебе не нравится «Дающий», то между нами

всё кончено, — заявил Бен. — Я бескомпромиссен в отношении тех, кто не оценил эту

вещь.

Улыбнувшись, я подхватила из стопки его экземпляр «Дающего». Открыла и

понюхала страницы.

— Ну не знаю… — поддразнила я его. — Попахивает затхлостью.

— Эй! — возмутился Бен, пытаясь отобрать у меня книгу, а потом, морщась,

застонал — видно, спину прострелило болью.

Я взяла со стола ключи и потребовала:

— Вставай-ка. Мы идем к врачу.

— Никуда мы не идем, пока ты не признаешься в том, что тебе нравится

«Дающий», — проворчал Бен.

Я опустилась перед ним на колени, чтобы помочь подняться, и с нежностью

ответила:

— Мне он очень нравится.

Бен улыбнулся и, охнув, поднялся.

— Я знал это, — безмятежно сказал он. — А хочешь узнать мой секрет?

Я кивнула.

— Ради тебя я бы пошел на компромисс. — И, чмокнув меня в щеку, он позволил

мне помочь ему дойти до машины.

СЕНТЯБРЬ

К полудню мы упаковываем большую часть вещей Бена, оставив спальню

напоследок. Подхватив коробки, мы туда и направляемся.

21 Речь идет о книге Лоиса Лоури «Дающий» («The Giver»). Главный герой этой книги Джонас живет в мире,

который можно назвать идеальным. В этом мире нет болезней, войн и конфликтов между людьми. Каждый

работает там, где он лучше всего может реализовать свои таланты. И только двум людям суждено знать,

какую цену приходится платить за эту гармонию: старику и мальчику-подростку, которому он передает свои

знания.

105

Кинув коробки на кровать, я осматриваю комнату. Я могу это сделать. Могу. Могу.

Могу. А если не смогу, то это сделает за меня Сьюзен. Так что мы по-любому с этим

расправимся.

— Ну что. Поехали?

Сьюзен открывает комод и начинает забрасывать вещи в коробки.

Понаблюдав за тем, как рубашки и джинсы покидают свое законное место, я тоже

принимаюсь за дело. Я достаю из шкафа одежду Бена вместе с вешалками. Никто не

осознает, насколько мертвой смотрится висящая на вешалках одежда, пока человек,

которому она принадлежит, не умирает сам. В общем, я не трачу время на то, чтобы снять

вещи с вешалок. Я просто кидаю их сразу в коробки к остальной одежде. Я заканчиваю со

шкафом и прикроватной тумбочкой Бена до того, как Сьюзен успевает очистить комод. Ее

лицо спокойно, и по нему не скажешь, что творится у нее в душе, но я замечаю, как она

нюхает одну из рубашек Бена, прежде чем положить ту в коробку. И она видит, что я ее

подловила.

— Мне хотелось узнать, пахнет ли еще что-то им, — оправдывается она. — Я уже

почти не помню его запах.

— Мне кажется, те вещи все пропахли мной, — говорю я.

— О, — смеется она. — Это всё объясняет.

Я на секунду задумываюсь, хватит ли у меня духу поделиться со Сьюзен тем, что у

меня осталось от Бена. Хватит.

— Подождите секундочку, — прошу я. Достаю засунутую в пакет подушку Бена,

развязываю пакет сверху и протягиваю Сьюзен. — Понюхайте.

Она с сомнением глядит на меня, но затем наклоняется, опуская нос в пакет.

— Это он. Боже. Это его запах.

Ее веки закрываются, по щекам текут слезы. И я впервые вижу, как Сьюзен

позволяет себе поплакать.

МАЙ

Мы целый день просидели в приемной у врача на неудобных стульях, рядом с

людьми, больными всякими заразными болячками. Бен тысячу раз повторил, что нет

никакой необходимости идти на прием. Однако врач, когда мы все-таки к нему попали,

обеспокоился тем, что Бен так легкомысленно отнесся к случившемуся. Ушли мы с

рецептом на викодин.

Дома Бен позвонил в китайский ресторан и сделал обычный свой заказ, только я

слышала, что он попросил и белый, и коричневый рис. Мне вспомнилось, как на первом

нашем свидании он сказал, что заказ риса двух видов будет означать конец

романтическим отношениям, однако на душе у меня потеплело. Мы с Беном как единое

целое. Каждый из нас знает, чего хочет другой. Знает, что нужно другому. Мы знаем,

когда стоит поспорить, а когда — пойти на компромисс. Мы не пытались подстраиваться