Unknown - Navsegda

— Почему? — Какое кощунство!

Она снова смеется, уже смущенно.

— Ты рассердишься.

— Всё так плохо?

— Я ненавижу запах библиотечных книг.

— Вы меня убиваете, Сьюзен. В самое сердце. — Я хватаюсь за грудь, имитируя

сердечный приступ. Запах библиотечных книг — самый лучший запах на свете, ну,

помимо аромата подушки, которую я по-прежнему храню в полиэтиленовом пакете.

— Прости! Ребенком Бен любил ходить в библиотеку, потому что там есть

настольные игры и эти кресла… как там они называются? Такие большие и мягкие…

Черт, да как же их называют?

— Кресла-мешки?

103

— Да! Он обожал сидеть в этих креслах, а я вместо библиотеки таскала его в

магазин, чтобы приобрести там не пахнущие затхлостью книжки. Так что это я виновата.

Прости.

— Вы прощены, — улыбаюсь я, всё еще слегка ошарашенная тем, что она не любит

запаха библиотечных книг.

МАЙ

Когда я вернулась домой, Бен всё еще лежал в постели. Полтора часа пока меня не

было он протаращился в потолок. Я же, кажется, целую вечность добиралась сначала на

грузовике до автостанции, а потом, пересев в оставленную там машину Бена и поехав

домой, вспомнила, что он просил купить чего-нибудь на ужин. Я не стала заморачиваться

и заехала по дороге в Макдональдс.

— Ты там как? В порядке? — крикнула я ему, как только переступила порог дома.

— Да, только двигаться еще больновато, — отозвался Бен.

— А я обрадую тебя тем, что в Лавровом каньоне раз пять чуть не попала в аварию

на этом гребаном грузовике. Нормальным людям нужно запрещать водить эти чудовища.

— Ну, с тем, что ты нормальная я бы поспорил, но я понял тебя.

Я положила пакет из Макдональдса на постель и помогла Бену принять сидячее

положение.

— Мне кажется, всё-таки нужно вызвать врача.

— Да всё со мной будет в порядке, — отмахнулся Бен и начал есть.

Я последовала его примеру. Наелась, перепачкав рот и пальцы в соусе, глотнула

содовой и растянулась на кровати, наконец-то расслабившись после долгого и тяжелого

дня. Бен включил телевизор, сказав, что хочет что-то посмотреть. У меня же слипались

веки, и вскоре я провалилась в сон.

Проснулась я утром в пустой постели.

— Бен? — позвала я.

Он отозвался из гостиной. Пройдя туда, я обнаружила, что он успел распаковать

кучу коробок.

— Как ты себя чувствуешь? Спина болит?

— Нормально. Пока не сгибаюсь и не делаю резких движений.

— Не нравится мне это. Тебе нужно показаться врачу.

— Кончай жужжать, женушка, — улыбнулся он. — Можно мне убрать с полок

часть твоих дурацких книг? Мне нужно куда-то свои положить. — Он обвел рукой кипы

бумажных книг на полу, явно чувствуя неловкость.

— Может, нам стоит просто купить еще книжных полок? — спросила я.

— Или, может, тебе стоит подарить часть своей нудной классики библиотеке? Нам

что, правда, нужны два издания «Анны Карениной»?

— Эй! Она в двух разных переводах! — воскликнула я. — Нельзя же прийти сюда и

выкинуть мои вещи, потому что тебе нужно место, засранец!

— Я и не предлагаю их выкидывать. Я предлагаю их… подарить. — Бен открыл

книгу, понюхал страницы и вскинул голову: — Фууу! — Скривился он и потер спину. —

Как же противно они пахнут! Пылью и старостью. Давай хотя бы на новые их заменим.

Я вырвала у него из рук «Анну Каренину» и поставила обратно на полку.

— Сомневаюсь, что твои книги пахнут розами, — сказала я. — Любая книга со

временем начинает так пахнуть. И с этим ничего не поделаешь.

— Да, но я не покупаю подержанные книги. Я покупаю их горяченькими и только

что напечатанными, поэтому они еще долго останутся свежими.

104

— Да елки-палки! Книги — не пирожки, которые нужно раскупать горяченькими.

И они не портятся! — Я взяла одну книгу из его стопки. На ее обложке девочка-подросток

стояла рядом с чем-то, похожим на сокола-переростка. — Ты, правда, такое читаешь?

— Давай проведем маленький эксперимент, — предложил Бен. — О чем «Анна

Каренина»?

— О замужней аристократке, которая влюбляется в графа, но не может позволить

себе…

— Ты меня усыпляешь первыми же словами. А знаешь, о чем этот роман? —

спросил он, выхватив у меня из руки книгу с соколом на обложке. — О детях, которые по

природе своей полулюди-полуптицы, — объявил он таким тоном, будто одно это говорит

само за себя. — Эта книга лучше той.

— Ты даже не пробовал начать читать «Анну Каренину». Это невероятно