User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

эстетического наслаждения или для утончённой беседы.

Россия, которую в годы советской власти правящие структуры хотели сделать

неверующей и запрещали даже думать о том, что на самом деле во Вселенной есть Всевышний,

сделала невероятный кульбит в своём сознании.

Она превратила в своего кумира самого великого своего Поэта, как бы ни старались

чиновники от литературы превратить Его в предтечу революционных дел.

Пушкин спасал человека в самых крайних обстоятельствах, буквально « у бездны на

краю».

Он спасал многих в минуты одиночества, в годы изгнания – не только за границей, но и

во «внутренней» эмиграции.

Эта эмиграция существовала, как уход в себя, из-за непомерного гнёта партийной

верхушки, из-за травли, которую устраивали чинуши, во главе со своим «стальным» вождём.

В эту эмиграцию уходили все самостоятельно мыслящие люди и даже много лет спустя

после кончины «отца народов» для несгибаемых сталинистов.

Пушкин спасал от тоски одиночества детей, лишившихся любимых отцов в годы

сталинского террора.

Пушкин спасал во время войны бойцов, идущих в атаку.

Уже в наше время многие пушкиноведы признали, что Пушкин в годы воинствующего

атеизма спасал россиян от отчаяния своим сакральным стихом, пронизанным уверенностью в

бессмертие Человека.

И на этом основании наше литературоведение уже в годы падения советской

власти назвало Его СВЕТСКИМ СВЯЩЕННИКОМ.

Пушкин был в годы своей жизни СВЕТСКИМ СВЯЩЕННИКОМ и остался СВЕТСКИМ

СВЯЩЕННИКОМ для всей России на все последующие века.

Вот почему просвещённая Россия учится быть милосердной, прежде всего, – у Пушкина.

Обращает взоры в самые трудные моменты своей жизни, прежде всего, – к Пушкину.

Советуется, чувствуя себя в одиночестве, прежде всего, – с Пушкиным.

Пытается воспитывать в себе чувство достоинства и человечности, обращаясь, прежде

всего, – к Пушкину.

Чувствуя в себе наличие поэтического таланта, обращается за учёбой, прежде всего, – к

Пушкину.

Надеясь на продолжение жизни, обращает свой взор, конечно же, к Пушкину.

Плачет, надеется и возрождается, накапливая в себе мудрость веков, подобно Пушкину.

Восходит к Господу Богу, каясь в своих грехах, надеясь на прощение, в страданиях своих

делаясь всё более прозрачной, приближаясь к Тонкой Духовной России, прежде всего, – через

ПУШКИНСКОЕ ТВОРЧЕСТВО…

Как странно, а, может быть, не странно, что 37-й год и в девятнадцатом и в двадцатом

веке стал годом великих потерь для России!

Так возникла перекличка между эпохами, перекличка горестных голосов о

невозвратимых потерях, где гибли самые талантливые, самые яркие люди, составляющие

гордость нации.

Создаётся впечатление, что Россию постигает страшная кара. За что? Не за то ли, что она

не сумела в своё время сохранить Пушкина?!

А, может быть, за то, что уничтожила царский трон вместе со всей царской фамилией?!

История учит народы. Как важно, чтобы эти уроки пошли на пользу уму и сердцу. И

мыслящая Россия обращается к Пушкину: «Скажи, родной, что Ты думаешь по этому поводу!»

И слышит, что говорит Поэт:

О, ЕСЛИ Б ЗНАЛИ МЫ…

О, если б знали мы движенье наших дум,

Предвестье, взлёт, падение и славу!

Когда б дано нам было знать по праву,

Как съединить Всезнание и Ум!

258

Но в том и прелесть глупости начальной,

Чтоб заново всё в Мире открывать,

Узнав значенье слов «подушка» и «кровать»,

Учась любви, любовь не воровать,

А знание любви соединять с печалью.

Увы, всё тленно, – знаем мы, – в подлунном Мире,

Поэтому печаль – наш верный Дон Кихот –

Влечёт нас часто в нескончаемый поход

За тем, что ясно всем как дважды два четыре.

Но блазнится таинственною тенью

Для Дон Кихотов, лишь за тенью – яркий свет.

Увы, сегодня Дон Кихотов нет.

Но нет конца и наших дум движенью.

А. С. ПУШКИН,

через Свирель, 1997 год.

тетр. 1996 г., стр. 160.

МОЙ ВЕК

Мой век – он в шрамах весь, как поседевший воин.

Он сдержан, мужествен, суров и молчалив.

Он крепко сшит, но грубовато скроен.

Скрипуч, как диссонанс, его мотив.

О, век, как часто ты своих сынов

Вдруг провожал в заоблачные дали!

О, грозный век мой, сколько страшных снов

И яви мы с тобой видали!

Молчишь?! Скажи хоть слово мне в ответ.

Я знаю, у тебя свой облик, голос!

И нрав нелёгкий… Дай же мне совет!

– Роняй зерно любви, созреет колос!