Михаил Смиртюков - Государство — это он

Тяжело, но удавалось. Мы ведь все правительственные решения тщательно готовили,

просчитывали возможности выполнения и все согласовывали. Начинается заседание

Совмина. Хрущев сидит, слушает вполуха. Предложенное решение одобряет. Потом вдруг

загнет какой-нибудь анекдот. Как-то прервал выступление докладчика и говорит: "Тут нам

разные предложения вносят. Один хохол тоже проснулся ночью, схватился за голову и

побежал к соседу. Разбудил его и говорит: "Кум, у меня задумка такая есть!" "Какая?" –

спрашивает кум. "А если бы топоры со всего села собрать, связать и бросить в колодец, эх и

булькнуло бы!"". А в конце заседания вдруг спросит: "А что это мы там решили по первому

вопросу?" И давай все менять. А то и вовсе с панталыку предлагал принять какое-нибудь

решение. Самые явные хрущевские глупости встречали отпор прямо на заседаниях

правительства. В таких случаях он обижался и начинал шмыгать носом. Но Косыгин,

Патоличев, министр пищевой промышленности Зотов не стеснялись говорить ему правду в

глаза.

Не боялись?

Они знали, что без них он не сможет обойтись. Он ведь много ездил по стране и миру. А на

хозяйстве всегда оставался Косыгин. Хрущев его не любил, но был вынужден считаться. Эти

поездки помогали нам подправлять хрущевские глупости.

Фото: Росинформ / Коммерсантъ

"Помню, встал вопрос об очередном подарке афганскому королю (справа). Машины ему

дарили, самолет — дарили. Что дать теперь?"

Каким образом?

Добавляли в решение пункт о дополнительном согласовании вопросов, чтобы потом, когда

Хрущев будет в очередном турне, вернуться к проблеме и принять реальное и выполнимое

решение. Иногда Хрущев сам подписывал поправленное нами решение. Он чаще всего

подписывал документы, почти не читая. Главное, чтобы все было написано произнесенными

им словами. Тут он замечал даже малейшее отклонение. Принесешь ему пачку бумаг на

подпись, спрашиваешь секретаря, в каком настроении Никита Сергеевич. "Откуда я знаю?" –

отвечает. Возьмет у меня неподъемную папку, зайдет, через пять минут выходит – все

подписано.

Поездки Хрущева действительно были необходимы?

Ему – да. Надо же было как-то расходовать энергию. Вот он и ездил по стране, то разоблачал

культ, то антипартийную группу, то заставлял за полярным кругом сеять кукурузу.

А зарубежные?

Часть из них действительно приносила пользу. Но немалое число поездок было чистым

туризмом. Какой, например, мог быть прок от поездки в Таиланд? Да и сами эти поездки и

прием иностранных делегаций создавали нам только головную боль. Хрущев любил делать

иностранцам дорогие подарки, причем без разбора. Когда наши самолеты и машины дарили

африканским лидерам, это вызывало восторг. А американцы от наших "Москвичей" умирали

со смеху, но от подарка, правда, не отказывались. Помню, встал вопрос об очередном

подарке афганскому королю. Машины ему дарили, самолет дарили. Что дать теперь? Кто-то

предложил: "А если паровоз?" Все одобрили. А потом вспомнили, что в Афганистане нет

железных дорог. При таком размахе годовой подарочный фонд Совмина к лету, а чаще уже

весной оскудевал. Приходилось искать дополнительные средства.

Но ведь это было для пользы дела: подарками покупали хорошее отношение к СССР.

Не только. Хрущев полученные в ответ подарки сдавать, как положено, в госфонд не

торопился. Когда его сняли, у него забрали, как мне говорили, девять подаренных ему

автомобилей. Все почему-то об этом забыли и помнят только про обширный автопарк

Брежнева.

"Страшный был хвастун"

Говорят, что Хрущев был порядочным хвастуном.

Страшный был хвастун. Помню, на своем 70-летии он вдруг начал рассказывать, что он еще

очень ничего как мужик. Не с одной бабой управиться может.

Это было только хвастовство?

Слухи ходили разные. Я в это дело не вникал. Но одно сказать могу. Когда Хрущев

руководил Москвой, на первых секретарей райкомов он выдвинул Екатерину Фурцеву и

Нину Попову. Это были очень красивые и, прямо скажу, соблазнительные товарищи. А

подхалимы тогда на 70-летии принялись дружно ему подпевать: "Ах, Никита Сергеевич, да

вы, да что говорить..."

Хрущев, как вы говорите, не любил критики. А сам любил критиковать?

Обожал. Причем всегда старался унизить человека – и обязательно в чьем-либо присутствии.