Андрей Имранов - Цитадель души моей

плодиться так, что тараканы завидуют.

Я только плечами пожимаю. Характерная оговорка, кстати. «Им». Не «нам», а «им». Уже

не в первый раз я замечаю, как егеря себя неосознанно от рода людского отделяют. Среди

молодых такого нет, а вот среди старых и опытных – чаще частого. Даже за собой

замечаю. Вот только не пойму никак – отделяя себя от людей, кого мы за новый вид бестий

считать начинаем – людей или нас самих, егерей?

- Ладно, - Дерек встает, давая понять, что разговор окончен, и решение им принято, -

Шелест, сколько рыл в клане?

- Тридцать одна лежка, - говорю я, - но, похоже, они в них теперь посвободнее спят. Место

у меня не слишком удобное для наблюдений было, но - как бы не парами даже. Так что –

не больше сотни, я думаю. А то и полсотни даже.

- Лучше будем считать, что полторы. Сена, сходи в свою казарму, приведи ко мне пяток

лейтенантов. Наберешь?

Сена кивает.

- Медведь здесь, Красный здесь, Хорек тож…

- Иди, - прерывает его капитан. Сена, кивнув, замолкает и выскакивает из палатки.

- Покажи на карте логово, - капитан вынимает из-под стола свиток и разворачивает его.

Карта большая, на столе не умещается, и концы свитка скатываются со стола вниз.

- Показать? – удивляюсь я, - я просто привести могу туда…

- Ты туда не пойдешь. Новы в логово все равно больше не вернутся, так что толку там от

тебя не больше, чем от кого другого. У меня для тебя другое задание – под Ганнеком

гнездо гиттонье образовалось, туда Малыш на завтра уже сквад собрал, но так теперь

вышло, что сквад есть, а лейтенанта у него – нет. Вы ж с Малышом друзья вроде? Вот и

пойдешь за него.

Я нахмурился. Малыш – парень с улыбчивым лицом деревенского дурачка и фигурой

вставшего на задние ноги быка-трехлетка – был другом практически всем. Инстинкт

самосохранения просто требует иметь такого в друзьях, а не во врагах. Другое дело, что

мне Малыш был должен сотню драхм и, признаться, я на этот долг рассчитывал. Я ж

кошелек свой на сохранение не оставил, когда в Ольштад направлялся. А верги его с меня

зачем-то сняли – уж и не знаю, зачем. Случись вергу зайти в лавку или таверну, деньги у

него попросят в последнюю очередь. И вот если с Малышом беда какая приключилась, то

на ближайший месяц придется мне поясок потуже затянуть.

- А что с ним?

- У доктора он лежит, с дурной болезнью… герой-любовник.

Я хмыкнул. Вообще-то, против гиттонов принято бойцов поздоровее посылать – вот вроде

того же Малыша. Но, во-первых, в нашем деле гран мозгов фунта мышц стоит, и, с этой

стороны, в своей способности Малыша заменить я ничуть не сомневался – уж не в обиду

ему будь сказано. А во-вторых, выносливость там много важнее силы, а на выносливость я

никогда не жаловался. Я, вообще, двужильный.

- Ладно, на гиттонов, так на гиттонов. Когда?

- Завтра с утра. Покажи логово и иди, собирайся.

- Мне собраться – только подпоясаться, - говорю я и тыкаю пальцем в разложенную карту,

- вот тут, где речка под горой петлю делает. О!

Я таращу глаза, тру их, но надпись не исчезает. Речка шириной в два шага, журчание

которой я слушал битых двое суток, оказывается, носит гордое название «Фатум».

- Ну и название! А ведь и вправду… Интересно только, добрая эта судьба, или злая?

- Ерунда, - Дерек фыркает, - просто совпадение. Егерям, хоть все леса, реки и горы мира

так обзови – всё в тему будет.

- Наверное, - соглашаюсь я и выхожу из палатки, пока еще чего-нибудь не ляпнул. Ничего

себе – «просто совпадение». Но не буду же я это Дереку доказывать, после того, как

полчаса за нос его водил. А это, кстати, хорошо, что новами моими без меня займутся.

Глядишь, и рассосется проблема сама собой.

Зашёл я в казарму, огляделся. Кто спит, кто, на нарах сидя, амуницию чинит;

десятка четыре егерей, кругом на полу усевшись, слушают играющего на лютне Парса по

кличке Пан – хорошо это у него получается. Настолько хорошо, что, несмотря на всем

знакомый мотив – «В краю далёком» - никто подпевать и не пытается. В темном углу, за

нарами, пара компаний в кости режутся («на интерес, разумеется, господин лейтенант») –

с подобающим делу азартом, ужимками и размашистыми движениями, но – негромко,

чтобы другим не мешать. Обычный вечер, короче. Навскидку тут с пол-кохорсы, не

больше: вечернее построение было уже два часа тому, а устав хоть отлучек из казармы и

не поощряет, но и не запрещает. Посему все, кто желание и, (что немаловажно)