Андрей Имранов - Цитадель души моей

людскому привыкаешь – к тому, как теплеют людские глаза, когда жетон твой они

подмечают. К тому, что на постоялом дворе хозяин сам пойдет в хлев ночевать, а тебе

лучшую комнату и лучшую постель обеспечит. Что трактирщик тебе, по своему почину,

нальет из бутылки, для себя отложенной – и с верхом, с горкой даже. А то еще и от денег

потом откажется. Ну и женщины, опять же. Да. У любого человека в семье есть кто-то, от

бестий пострадавший, и потому мы – враги бестий – для людей лучшие друзья. Хотя даже

этим всего не объяснить. У меня еще есть версия. По-моему, с тех пор, как перевелись

собаки, всегда бывшие верными друзьями человека, вакантное место amicus homini заняли

мы, егеря. Потому и отношение к нам такое. Человеческое.

Впрочем, это все – не главное. Хотя и значит для нас больше, чем мы это

показывать стараемся. Но не главное. Главное то, что «бывший егерь» это примерно то же,

что «бывший человек». Я вот, просто не представляю, как это можно – не быть егерем. А

кем же тогда быть, вообще?

Грустное это зрелище – егерь на пенсии. Ненормальное.

Не слышал я еще, чтобы егерь, по здоровью комиссованный, добром кончил – либо

в гладиаторы подастся, либо в грабители, либо горькую запьет. Полгода-год – и нет

человека. Сам себя сгрыз, даром, что его десять лет бестии сгрызть не могли.

По всему тому – не стал я всей правды говорить. Я же знаю, что нет у меня никакой

«цыплячки». Впрочем, любой больной ею, то же самое говорит с пеной у рта – и не врет –

сам себе верит. Ну и пусть. Пусть даже и «цыплячка» у меня. Лучше уж я в бою сгину, чем

на пенсии – уж я постараюсь никого своей смертью не подставить. Рассказал я всё, как

было, вплоть до того момента, как очнулся, к столбу наказаний привязанный. А потом

усмехнулся, продемонстрировал унгву (так все время в кармашке и пролежавшую) и

закончил:

- Ремни разрезал, собрался кое-как и – к речке. Хорошо, что логова они в своей привычке

обустраивают – у воды. Я с ходу из ручья на дерево запрыгнул, на верхушку залез и сидел

два дня.

Дерек хмыкнул.

- Повезло тебе. Местные на этот фокус уже не ведутся. Злюка рассказывал – на западной

границе отправил он людей в засидку над рекой, так верги тамошние, следы у воды

обнаружив, первым делом ветки, над водой свисающие обнюхивают и осматривают, а уж

потом по берегам ищут.

- Повезло мне, - согласился я, - так новы ж.

Покивал Дерек задумчиво, пожевал губами. И не скажешь по нему – напрягла его чем-

нибудь концовка моего рассказа, или нет. Да я к его лицу и не присматриваюсь особо –

еще заметит и задумается. Sapienti sat9.

- Ясно. Давай теперь сухую выжимку. Что в них нового?

- Повадки у них другие, с этого начну. Хотя бы то, что они меня – с наветренной стороны

тропили. Хитрить не стесняются, и ума на хитрости хватает. Да уже то, что я камнем по

башке получил…

9 Умному достаточно.

- Это не их хитрость, а твоя глупость, - Дерек перебивает, - но мысль я понял. Будем иметь

в виду. Дальше.

- На имперском они свободно разговаривают, - говорю я. Сена хмыкает недоверчиво.

Рассказ мой он весь слышал, но все равно поверить не может.

- Вообще без акцента, - настойчиво говорю я, - лидийцы или германцы какие и то по-

имперски хуже говорят.

- Это ж всю глотку перекроить надо, - ворчит Сена, - и зачем это им?

- Сами не сказали, а спросить я не догадался.

Дерек ухмыляется краем рта, а я ведь – и в самом деле просто не догадался. Возможно,

что отличное произношение и знание людского языка – не прихоть их зверобогини, а

какой-то смысл в себе несет.

- В драке как? Двумя словами – сильнее прежних? И насколько?

- Сильнее. Намного. Опыта реального у них пока мало, а скорее всего, и вовсе нет. Одно

только это меня и спасло. Опыта поднаберутся – беды нам с ними будет.

- Значит, нельзя им давать опыта набираться. Еще что?

- Глаза крупнее, голова больше, осанка прямее. На пальцах, похоже, по суставу добавилось

– ножи они теперь не в пример ловчее держат, что прямым хватом, что обратным. И – мои

все с ножами были, но я позже, уже с дерева, видел, как один верг с мечом, у меня

отобранным, упражнялся – и не сказать, что у него плохо получалось.

- Хорошие новости есть? – спрашивает, заметно помрачневший, Дерек.

- Нет… - я задумываюсь, - хотя… вот: раз у их самок теперь по два соска, так и щенков в

помете поменьше будет. Как у людей.

- Именно, что как у людей, - мрачно кивает Дерек, - заметь, это совершенно не мешает им