Андрей Имранов - Цитадель души моей

берегам ручья пойдут вверх по течению, два – вниз. Искать место, где я на берег вылез. Не

найдут, разумеется. Догадаются, что я где-то, за ветки зацепившись, вылез, и начнут лес

прочесывать. Они по деревьям лазать не умеют, поэтому им обычно и в голову не

приходит вверх смотреть. Дня через два, когда станет ясно, что я далеко ушел и скоро с

подкреплением вернусь, они логово бросят и уйдут. Тогда и мне можно будет спуститься.

Один раз нечто подобное у меня уже получилось. А там и клан был немаленький, и

опыта общения с людьми ему было не занимать.

Эти, конечно, умные очень. Но… нет, не догадаются. Пусть очень умные, но они –

верги. У них мозги по-другому устроены. Так что можно особо не беспокоиться – я

выживу и на этот раз.

Меня другое беспокоит – я-то выживу, а вот лейтенанта егерей Бернта Сервия

бестии уже убили. Умер он на той поляне под Ольштадом, вергами загрызенный.

И что мне теперь с этим делать?

V. Cui podest malum?

- Шелест?! – капитан откинулся на стуле и уставился в меня взглядом, полным веселого

удивления, - живой?

Удивление его мне было понятно. Когда егерь вдруг пропадает без вести (неважно при

каких обстоятельствах) практически всегда он не находится вовсе. Изредка бывает, что

находится, но – не весь. Частями. «Одна нога здесь, другая – там» - аккурат на такой

случай пословица. Ну и всё, иных вариантов нет. Хотя, вру – не всегда. Егеря – тоже люди.

Бывает и по-другому. Очень-очень редко, но бывает. Три года тому под Ристом мы Марка

«Лютика» потеряли. Чистили гнездо гиттонье, и, уже после чистки, Марк назад

запросился – обронил, говорит, ножик из лунного серебра. В лагере, скорее всего, в

палатке, или рядом где. Я Марка с чистым сердцем отпустил – ровно мы там отработали,

не могло недобитков остаться – отпустил и решил: догонит. А не догнал. Ни в тот день, ни

в следующий. Тут уж я забеспокоился – вернулись к гнезду, все обшарили: как пропал

человек: ни следов, ни зацепок. Разбили заново лагерь, три дня частым гребнем

окрестности чесали, а окрестности там, надо заметить, ничуть оному процессу не

способствуют – из тех мест, про которые говорят: «Леший – и тот заблудится». И только на

пятый день после пропажи – нашелся Марк. На телеге его к нам привезли, спящего

мертвецким сном и распространяющего вокруг себя такой аромат, что запряженная в

телегу вислоухая лошадка выглядела уже находящейся на грани обморока. «Ваш?» -

«Наш» - «Забирайте». По словам самого Марка, встретился ему, уже на обратном от лагеря

пути (под самым Ристом) мужичок, сено с полей на телеге везший. Мужичок тот Марка до

Риста подвезти согласился, а узнав, кого везет, затащил к себе – «на пару чарок». Что было

дальше – Марк не помнил. Так что следующая фраза Дерека была мне очень даже

понятна:

- Имей в виду, если скажешь, что в обнимку с госпожой Бутылкой всю неделю провел –

прикажу на скамье разложить, не посмотрю, что лейтенант. Лучше соври что-нибудь.

Сидевший рядом Сена – лейтенант из моей кохорсы, усмехнулся и коротко фыркнул.

- Новы, - коротко ответил я. Задергалось у Дерека левое веко. Капитан поморщился

недовольно, зубы оскалил:

- В Ольштаде?

- Да.

Дерек с Сеной обменялись быстрыми взглядами, потом капитан покачал головой.

- Не пойдет. Соври что-нибудь другое.

Я промолчал. Дерек тяжело вздохнул.

- Рассказывай. Всё. Подробно.

«Все и подробно?» Ну-ну. Оно можно бы – в конце концов, никакого преступления

я еще не совершил. Вот только я и так знаю, что капитан решит насчёт эпизода последнего

– будто у меня «цыплячка» началась. Она же – «кроличья болезнь». Я бы и сам так решил

– уж больно симптомы со стороны похожие. Есть такое заболевание нервное – когда

надламывается что-то в человеке, и, в момент сильного напряжения, нервы у него

полностью отказывают. И он просто столбом замирает. Пока не отвлечешь его криком в

ухо, светом в глаза, или пока он сам из ступора не выйдет. Не так уж редко среди егерей

случается, другое дело, что очень редко когда вовремя обнаруживается – по вполне

понятным причинам. Но если обнаруживается, то, ясное дело, в егерях такому уже не

место. Пенсион назначат (вполне приличный, кстати), дадут поместьишко где-нибудь в

захолустье да гражданство имперское (если своего еще нет). Чем не мечта среднего

обывателя?

Вот только егерем ему больше не быть. А ведь привыкаешь к этому. К отношению