Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса

Я практически чувствовала, как растет мой зад. Тогда я избавлялась от всего, что съела.

Когда заговорила Дон, я чувствовал, что ее голос дрожал от сильного сердцебиения.

– Как?

– Ты знаешь, как, – ответила Сиджей.

Дон сделала резкий вдох.

– У меня на глазах постоянно были такие же малюсенькие гематомки, как у тебя, –

продолжила Сиджей. – Иногда и щеки опухали, как у тебя.

– Мне надо идти.

– Посиди со мной еще немножко, пожалуйста, – попросила Сиджей.

Ноги Дон заерзали. Я чувствовал, что ей страшно.

– Знаешь, у меня не настоящие зубы, – продолжала Сиджей. – Все свои я потеряла еще

в молодости, от повышенной кислотности. У людей моего возраста часто вставные зубы, но у меня они еще с колледжа.

– Вы расскажете моему папе? – спросила Дон.

– А твоя мама знает?

– Она… Думаю, знает, но она никогда ничего мне не говорила. А теперь…

– Понимаю. Дон, есть одна программа…

– Нет! – резко ответила Дон и отодвинулась от стола.

– Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, как ужасно держать это в себе, как ты ненавидишь себя.

– Я хочу вернуться к матери.

Они обе встали. Я тоже поднялся, беспокойно зевнув.

– Дон, я на твоей стороне, – стала успокаивать ее Сиджей. – В ближайшие дни, недели, в любое время, когда ты почувствуешь этот порыв, эту неконтролируемую потребность, я хочу, чтобы ты мне позвонила. Хорошо?

– Вы обещаете, что не расскажете папе?

– Дорогая, только если я буду уверена, что больше ты не причинишь себе вреда.

– Тогда вы не на моей стороне, – выпалила Дон, развернулась и пошла прочь так быстро,

что моей девочке никак за ней было не угнаться. Она печально вздохнула, и я подтолкнул ее

мордой.

– Тоби, ты хороший пес, – сказала она, хотя ее мысли были далеко.

Я лежал рядом с матерью Дон, когда она умерла, и вся семья была очень опечалена.

В комнате были Фрэн и Пэтси, а Сиджей не было. Часто, даже если Сиджей находилась

в здании, я все равно был рядом с Фрэн и Пэтси, потому что им я был нужен больше.

Шли годы, у меня была хорошая жизнь. Собачьей двери здесь не было, но всякий раз, когда

я подходил к двери, она распахивалась передо мной, и запахи с улицы говорили мне, когда

собирался пойти дождь, когда снег, когда наступало лето, а когда осень. Приходил поиграть

Чосер, но когда он понял, что у Эдди можно получить угощение, он стал проводить в кухне

почти столько же времени, сколько со мной, играя во дворе.

Иногда Сиджей не было неделю, а иногда и две, но она всегда возвращалась. Однажды

за обедом, вскоре после одного из ее долгих отсутствий, я почувствовал у нее легкий страх, когда она начала разговаривать с Фрэн, и я насторожился.

– Скоро у нас будет новый пациент. Может быть, даже в этот понедельник, – сказала

Сиджей.

– Да? – удивилась Фрэн.

– Я, этот пациент – я.

– Что?

– Фрэн, в моем теле столько проблем, что доктора не знают, за что хвататься. И, по правде

говоря, я от этого устала. Я устала от боли, бессонницы и тошноты. Я устала принимать

по сорок таблеток в день. Когда Глория умерла, я поняла, что у меня не осталось других

обязательств. Больше я никому ничего не должна.

– Сиджей…

– Фрэн, я пришла к решению очень давно. Тебе не удастся меня отговорить. Я уже объявила

об этом на семейном сборе и со всеми попрощалась. Мои дела в порядке. – Сиджей

улыбнулась. – И я навсегда останусь моложе Глории. Пусть побесится.

– Я думаю, нам надо это обсудить.

– Я говорила со своим терапевтом. Поверь мне, последние полтора года мы с ним

практически больше ни о чем другом и не говорили.

– Все же я думаю…

– Я знаю, о чем ты думаешь. Ты не права. Это не самоубийство, это принятие. Всего лишь

вопрос времени, когда что-нибудь еще внутри меня выйдет из строя. Мне страшно – вдруг

после следующего инсульта я стану слабоумной? Видев Глорию, я даже думать не хочу, что с моим мозгом такое может случиться. А так я возьму под контроль, что, где и когда

произойдет.

– С чего ты взяла, что у тебя будет еще один инсульт?

– Фрэн, я перестала делать гемодиализ.

– О Боже.

– Нет, ты даже не представляешь, свобода! Мне больше не нужно туда возвращаться. У меня

были плохие времена и хорошие, но, в целом, я прожила славную жизнь и не жалею о своем

решении. Пожалуйста, попытайся меня понять. Я чувствую, будто я искусственно продляю себе

существование, и раньше это было нужно – я смогла помочь многим людям. Однако прогноз