Пользователь - Мастер и Маргарита - гимн демонизму? либо Евангелие беззаветной веры

сто и хоть одним глазом взглянуть, что будет с наукой.

Хотел бы ещё пожить лет десять…

Дальше что?

А дальше ничего. Я думаю, долго думаю и ничего не

могу ещё придумать. И сколько бы я ни думал и куда

бы ни разбрасывались мои мысли, для меня ясно, что

в моих желаниях нет чего-то главного, чего-то очень

важного. В моём пристрастии к науке, в моём жела-

нии жить, в этом сидении на чужой кровати и в

стремлении познать самого себя, во всех мыслях,

чувствах и понятиях, какие я составляю обо всём,

нет чего-то общего, что связывало бы всё это в

одно целое. Каждое чувство и каждая мысль живут во

мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, те-

атре, литературе, учениках и во всех картинках, ко-

торые рисует моё воображение, даже самый искус-

ный аналитик не найдёт того, что называется об-

щей идеей, или богом живого человека.

А коли нет этого, то, значит, нет и ничего» (вы-

делено курсивом нами при цитировании).

Это — исповедь в жизненной неудовлетворённости, при всей

внешне видимой социальной успешности. Причина же неудовле-

творённости тоже названа в повести: судьбы костного мозга ин-

тересуют его больше, чем конечная цель Мироздания. Т.е. герой

повести — придаток к своему рабочему месту и социальному ста-

1 Это правильный подход, поскольку реальная нравственность опреде-

ляет характер обработки информации в психике личности и характер уча-

стия личности в жизни общества, её совместимость и взаимодействие с

другими людьми, обладающими вполне определёнными личностными ка-

чествами. Об этом в речь пойдёт в последующих главах.

13

Основы социологии

тусу. В отличие от мужика, о котором писал М.Е. Салты-

ков-Щедрин, герой повести А.П. Чехова — « учёный раб»1, и его то-

ска о том, что он не состоялся в качестве человека, одной из при-

чин имеет его же невежество в области социологии и ограничения

своих интересов узким профессионализмом, что по сути и убивает

его в возрасте, когда говорить об исчерпании биологического ре-

сурса организма, — рановато.

Далее А.П. Чехов продолжает:

«При такой бедности2 достаточно было серьёзного

недуга, страха смерти, влияния обстоятельств и людей,

чтобы всё то, что я прежде считал своим мировоззрени-

ем и в чём видел смысл и радость своей жизни, пере-

вернулось вверх днами разлетелось в клочья. Ничего

же поэтому нет удивительного, что последние месяцы

своей жизни я омрачил мыслями и чувствами, достой-

ными раба и варвара, что теперь я равнодушен и не за-

мечаю рассвета . Когда в человеке нет того, что

выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, до-

статочно для него хорошего насморка, чтобы поте-

рять равновесие и начать видеть в каждой птице

сову, в каждом звуке слышать собачий вой. И весь его

пессимизм или оптимизм с его великими и малыми

мыслями в это время имеют значение только симп-

тома и больше ничего.

Я побеждён. Если так, то нечего же продолжать

ещё думать, нечего разговаривать. Буду сидеть и

молча ждать, что будет» (выделено нами курсивом

при цитировании).

Это — и приговор, и признание в том, что он — заложник об-

стоятельств, происхождения которых не понимает; и в том, что он

не состоятелен как человек: достоинство человека — шире, нежели

профессиональная состоятельность, хотя, безусловно, понятие

«быть человеком» — включает в себя и быть общественно по-

1 В стихотворении А.А. Блока «Возмездие» есть строки: «Кто меч

скуёт? — Не знавший страха. / А я беспомощен и слаб, / Как все, как

вы, — лишь умный раб, / Из глины созданный и праха, — / И мир — он

страшен для меня». — Эта самооценка более глубока, нежели признания

героя «Скучной истории» А.П. Чехова.

2 Бедность в том значении, что индивид беден осознанием смысла

жизни как своей собственной, так и общества и человечества в целом.

14

Глава 1. Обзор тематики курса

лезным, что невозможно без состоятельности в общественно полез-

ной профессии.

Современники полагали, что А.П. Чехов выразил через про-

фессора свои мысли. Если видеть в А.П. Чехове выразителя нра-

вов и образа мыслей российской либерально-гуманистической ин-

теллигенции конца XIX — начала ХХ веков, то в этом фрагменте