Внутренний СССР - “Мастер и Маргарита” - гимн демонизму? либо Евангелие беззаветной веры

© Публикуемые материалы являются достоянием Русской культуры, по какой причине никто не обладает в отношении них персональными авторскими правами. В случае присвоения себе в установленном законом порядке авторских прав юридическим или физическим лицом, совершивший это столкнется с воздаянием за воровство, выражающемся в неприятной “мистике”, выходящей за пределы юриспруденции. Тем не менее, каждый желающий имеет полное право, исходя из свойственного ему понимания общественной пользы , копировать и тиражировать, в том числе с коммерческими целями , настоящие материалы в полном объёме или фрагментарно всеми доступными ему средствами. Использующий настоящие материалы в своей деятельности, при фрагментарном их цитировании, либо же при ссылках на них, принимает на себя персональную ответственность, и в случае порождения им смыслового контекста, извращающего смысл настоящих материалов, как целостности , он имеет шансы столкнуться с “мистическим”, внеюридическим воздаянием. [1]

Неужто Михаил Афанасьевич Булгаков с 1929 по 1940 г. до конца своей жизни на протяжении 11 лет взвешивал каждое слово текста романа только для того, чтобы спустя чуть менее полувека после его смерти подъезд дома, куда он “поселил” Воланда, стал местом паломничества молодёжи, мечтающей о том, чтобы бытие каждого из них превратилось в сплошной бал беззаботности у Сатаны при жизни и дарованный им покой по смерти? или стал местом паломничества молодёжи, видящей идеал любви в слепящей и страстной привязанности друг к другу мастера [2] и Маргариты, покорных Воланду?

Ранним утром четырнадцатого числа осеннего месяца сентября 1999 года радиостанция «Свобода», ставшая протезом совести и интеллекта для многих российских интеллигентов, порадовала слушателей тем, что роман Михаила Афанасьевича Булгакова “Мастер и Маргарита” признан на Западе лучшим романом ХХ века.

И казалось бы “свободолюбцам” есть с чего радоваться: сцены посещения Москвы Воландом наиболее яркие, запоминающиеся, и Сатана в них наказует зло, не отказывая в удовольствии и читателям посмеяться и молча поиронизировать вместе с ним над недалёкими алчными москвичами и их пороками; поддерживает Маргариту в её “любви” к тихому мастеру, который сам «мухи не обидит» и пишет роман о гуманисте Христе и его ученике Пилате; и чуть ли не единственно у Сатаны творчество мастера находит признание; Сатана даёт мастеру и Маргарите посмертный покой, предоставляя им возможность полноты наслаждения друг другом и общения с друзьями, которого они не знали в жизни на Земле. Чего большинству надо в жизни и по смерти сверх того? И “сами собой” напрашиваются «очевидные выводы».

Короче: Воланд — «князь мира сего», и совсем не страшный, и даже в чём-то несчастный, вызывающий к себе жалость определённой неустроенностью его бытия: принципиальная неразделимость одинокой судьбы с кем бы то ни было; приходится постоянно общаться со всякой мразью, не вызывающей уважения; кроме того у него болит колено, которое выздоровеет лет через триста и т.п. И если его не гневить, подобно незадачливому барону Майгелю, по неведению хватившему через край и решившему настучать на Сатану в НКВД; или не путаться самонадеянно у него под ногами, как то делали Берлиоз и администрация театра “Варьете”; с уважением относиться к другим индивидам, включая и самого Воланда, соответственно их иерархическому статусу, проистекающему из способностей и навыков оказать то или иное воздействие на окружающих и стечение обстоятельств, то с ним вполне можно как гласно, так и на основе молчаливого взаимопонимания договориться о взаимовыгодном сотрудничестве. После этого якобы можно жить в своё удовольствие припеваючи под властью такого «князя мира сего», а по смерти обрести не возмущаемый никем покой подобно мастеру и Маргарите.

Бог же, как кажется на первый поверхностный взгляд, в отличие от Воланда, не только не присутствует в романе явно во всей полноте Его вседержительной мощи либо в образе одной из «ипостасей», но и неявного Его присутствия как-то незаметно.