w - Vasilyev Boris Lyubi Rossiyu V Nepogodu

открылся, из него повалил дым, а следом появилась рядовая и еще

необученная Поляк.

Строй дружно грохнул от хохота: Зоря от волнения забыла

включить вентилятор, пороховые газы превратили ее в негритянку, а

над бровью оказался синяк, поскольку стрелок неплотно прижался к

прицелу. И Зоря хохотала вместе со всеми. Не только потому, что

тогда ей еще не исполнилось восемнадцати. Просто она никогда не

боялась быть смешной.

С летней сессией я справлялся, пока не заболел, почему и не сдал

физику вовремя. Экзамен отложили, но это не освобождало от

службы. Я оказался дежурным по общежитию, а дневальным ко мне

попала самая маленькая из наших слушательниц, рядовая Зоря

Поляк. Единственный Ворошиловский стипендиат на курсе.

- Ты готовишься к экзамену? - спросила Зоря, когда мы вдосталь

поболтали о Грине, Паустовском, Блоке и Есенине.

- Зачем? - нахально удивился я. - Пятерка мне и так обеспечена.

И показал своей дневальной билет по физике, который для меня

сперли на экзамене заботливые друзья. Боже, что тут началось!

Зорька вскочила, одернула гимнастерку, стала алой, будто рак из

кипятка, и звенящим от негодования голосом...

- В то время, как наша Родина, истекая кровью, отбивается от

фашистских орд, когда ее лучшие сыновья и дочери гибнут на полях

сражений...

Ну, и так далее. Я тоже встал, тоже одернул гимнастерку и порвал

грешно доставшийся мне билет по физике.

Экзамен я провалил с треском, за что и лишился представления к

офицерскому званию, оставшись единственным старшим сержантом

на курсе: все вчерашние школьницы стали младшими лейтенантами.

Получил выговор по линии командования и общее собрание по линии

комсомола. Там меня громили, требуя, как минимум, строгача, пока

слово не взяла круглая отличница, младший лейтенант Зоря Поляк.

- Васильев сдаст экзамен по физике. Я ручаюсь за него и даю

общему собранию честное комсомольское слово.

И мы начали заниматься. Каждый день после лекций. Зоря была

сурова, как айсберг. Сдвинув маленькие бровки, она гоняла меня по

курсу физики вдоль и поперек. И так продолжалось до рокового дня

переэкзаменовки. Экзамен принимал доцент Фурдуев, и я оказался

один на один с самым ироничным преподавателем академии. Взял

билет, сел готовиться. А когда робко доложил, что готов к ответу, он

спросил, не отрываясь от какой-то книги:

- Кто тебе помогал готовиться?

- Младший лейтенант Поляк.

- Позови ее.

Я позвал своего наставника, ожидавшего в коридоре, не успев

сказать, что Фурдуев ни о чем меня еще не спрашивал. Зоря вошла,

представилась и замерла у порога.

- Ты лучше меня разобралась в знаниях Васильева. Как по-твоему,

какой оценки он заслуживает?

- Если подходить с общими мерками, то четыре, - не задумываясь,

ответила Зоря. - Если объективно, на крепкую тройку.

Фурдуев поставил мне четверку, так ни о чем и не спросив, а мы с

Зоренькой стали друзьями. Ходили в Консерваторию, в музеи, в

театры, если удавалось достать хотя бы входные билеты. А по

воскресеньям - в МГУ на открытые лекции по литературе. И ни разу не

поцеловались. Просто держались за руки, и нам было хорошо.

А на лекциях обменивались бесконечными записками. Впрочем, так

поступали на курсе многие, потому что у нас были девушки. Но я

составлял кроссворды всю первую пару, отдавал Зоре, и она решала

их на второй паре.

В 45-м, сразу после войны, наш курс выехал в лагеря на озеро

Сенеж. Нас разместили в четырехместных палатках, и начались

ученья. Кроме основ тактики, стрельбы и многого иного, мы обязаны

были сдать на права вождения автомашины, мотоцикла и танка. А для

тех, кто не умел ездить на велосипеде, требовалось вначале освоить

этот вид транспорта. Зоря не умела, и мы начали "осваивать". А когда

Зоря самостоятельно сделала два круга по плацу, подошло и 3-е

сентября: день победы над Японией. Он был объявлен праздничным,

и желающим разрешили съездить в Москву с условием вернуться к

вечерней поверке. Мы тут же выехали, но, как водится, задержались и

еле-еле успели на последний поезд. На другой день мы получили

выволочку от начальства, но нам все равно было хорошо...

В лагере мы впервые поцеловались и решили пожениться. Сдали

последний экзамен и поехали "регистрировать" нашу любовь. Мы -

естественно, в военной форме - ехали на трамвае, причем я висел на