Unknown - converted_file_82a98b44

Хаим склонил голову и задумался.

- И что тебе за горе? – Продолжил Охотник. – Что тебе до Ковчега?

- Я понимаю, к чему ты клонишь, – ответил Хаим, – к тому, что нас там чуть не казнили, так? И ты прав, этого я не желаю принимать до сих пор. Но дело в том, что как бы то ни было, мы родились там, выросли... Ковчег – наш дом. Понимаешь?

Теперь склонил голову Охотник.

- Наверное не понимаешь. – Хаим вздохнул. – У тебя... Где твой дом, а? В Городе Надежды? Или где? Знаешь ли ты, что это такое?

- Нет. Я... не помню...

- И как ты живёшь с этим? Как ты живёшь без корней, без места, которое ты можешь назвать своим, если не домом, то просто своим?

- А вот так и живу. – Огрызнулся Охотник. – День за днём. Где накормили – там и дом. Где пригрели – Рай. Кто, – он посмотрел на Псов, – не предаст, из подлости ли или из благих побуждений, – тот и друг. Которая дарит поцелуй – та и жена. Чем плохо? Тем, что мне нечего терять? Тем, что я ни к чему не привязан, кроме минимальных своих потребностей и потому почти свободен?

- Как зверь?

- Если бы. – В голосе Охотника проскочило сожаление. – Так бы сейчас сидел один, ни на кого бы не оглядывался, никуда бы не торопился... А вместо этого я вынужден сидеть и слушать, как некий высокодуховный хлыщ меня чуть ли не жалеет. Знаешь, куда можешь деть свою жалость?

- Нам тебе каждые пять минут “спасибо” говорить, или что? – Сара явно решила развить ту линию, которую Охотник видел во сне.

- Иди ты к чёрту... – Устало ругнулся он. – Не я этот разговор начал.

На долгое время воцарилась тишина, но Хаим, уже задолбавший своей любознательностью, опять не выдержал:

- Нас чуть не казнили, да. Но я не понимаю – за что? Как она могла?

- “Она радеет за Ковчег”, – процитировал Охотник, – не помнишь, чьи слова?

- Вот это то как раз и странно.

- Почему? Что бы ты сделал, если бы, не дай бог, тебя не сослали на нижний уровень и ты бы добился хоть какого-то влияния в Ковчеге?

- Я бы... – Хаим даже слова растерял от открывшихся перед ним умозрительных перспектив. – Я бы... Я бы постарался сделать так, что бы жизнь в Ковчеге стала более справедливой, более доброй, более человечной и просвещённой...

- Справедливой значит? – Хмыкнул Охотник. – А кто тебе сказал, родной, что “справедливость” и “эффективность” хорошо уживаются вместе? И к чему бы привела твоя справедливость, не скажешь?

- А ты скажешь? – Обозлился Хаим.

- Предположу. Например, рабочие нижних уровней и рабы забросили бы работу к чёртовой матери и стали бы орать, что они тоже хотят жить наверху и трахать тех же девок, что Падре и кормчие. Как результат, весь Ковчег загнулся бы с голодухи или его бы пожрали... но какое это имеет значение, правда? Зато все померли бы, сознавая наступившую справедливость и собственную просвещённость.

- Ты утрируешь! – Чуть ли не заорал Хаим. – Люди, которые поверили бы в то, что их труд будет справедливо вознаграждён, работали бы от души! Как следствие – более эффективно.

- Ну нет. Люди – существа ленивые. Поэтому справедливость воспринимают не как равную обязанность работать, а как равное право на праздность. И вот в лень многое и упирается. Потому как отобрать или выманить обманом проще, чем работать.

- Мы не поймём друг друга. – Хаим отвернулся.

- Да, похоже. – Согласился Охотник. – Но может ты объяснишь, что ты подразумеваешь под справедливостью?

- Прежде всего... равенство...

- Равенство?! – Охотник откровенно рассмеялся. – Равенство ты говоришь? Да пойми ты, дурилка, люди от рождения не равны. Кто-то умнее, кто-то сильнее, кто-то быстрее... И настоящий руководитель, если он настоящий, никогда не станет чесать их под одну гребёнку. Нет, он постарается выявить их слабые и сильные стороны, и использовать их максимально эффективно. Несправедливость не в том, что кто-то живёт на верхнем уровне, а кто-то на нижнем. Несправедливость наступает тогда, когда некто может жить на верхнем уровне, а его туда не пускают. Но тогда тот, кто позволяет такому происходить, – не только не руководитель, но и предатель. Интересов сообщества. Любого. За время же моего пребывания в Ковчеге, я таких уж явных несоответствий не заметил...

- Как это ты не заметил?! – Возмущению Хаима не было предела. – А мы с Сарой?!

- А что вы с Сарой? Сара – слишком красивая для Ковчега. Если бы её пустили в общий оборот, то, при ваших свободных нравах, мужики бы в очередь выстраивались, только бы с ней переспать. За счёт других женщин и девушек. И где была бы справедливость и равенство? Особенно в отношении неё – у неё приключился бы весьма плотный рабочий график. Да и для Ковчега сейчас главное – рождаемость. В количествах как можно больших. Сара же внесла бы дисбаланс в устоявшуюся систему взаимоотношений и, скорей всего, её присутствие негативно сказалось бы на этой самой рождаемости.