Unknown - converted file 34f67a45

Робин Александер

Мутные воды

перевод velvet_season и частично just_me

Глава 1

Пара карих глаз увлеченно наблюдала за тем, как буксир поднимают из воды и

ставят в плавучий док. Рыбины всех видов и размеров посыпались из большого

судна на платформу. Мужчины подбирали бедолаг, которым не посчастливилось

сбежать обратно в воду, и складывали их в ведра. Зрелище подъема большого судна

из воды привело девочку в восторг, и она прыгала на месте, визжа от восхищения.

– Нравится, малышка? – спросил ее отец, наблюдавший за тем, как она восторженно

приплясывает на набережной. Его единственный ребенок любил реку и суда на ней

не меньше, чем он сам. Это были их особые моменты вместе. Единственные, когда

он видел свою обычно угрюмую девочку счастливой и беззаботной, как той и

полагалось быть.

– Оставайся с дядей здесь, наверху, малышка. Мне нужно спуститься на минутку и

взглянуть, что там происходит, – он взъерошил девочке волосы, ущипнул ее за нос, а

затем ушел вниз по дамбе.

– Почему мне нельзя спуститься туда с папой?

Дядя опустился на колени, оказавшись на одном уровне с девочкой, и объяснил:

– Ты не одета для этого, малышка. В обрезанных шортах и кедах туда идти нельзя.

Кроме того, там внизу опасно.

На него уставились полные страха карие глаза.

– С папочкой все будет в порядке?

Дядя тут же пожалел о неудачно выбранных словах.

– Конечно же, все будет в порядке, малышка. Я имел в виду, что там небезопасно

для таких красивых маленьких девочек как ты, – он легонько ткнул ее в живот, и

девочка захихикала.

Дядя заметил на шее у девочки фотоаппарат.

– Все еще снимаешь, как и твоя мама, да, малышка?

Улыбка слетела с лица девочки, и она посмотрела на висящую на шее камеру.

– Да, сэр. Я хотела поснимать буксиры.

Дядя мягко приподнял пальцем подбородок девочки так, что ей пришлось взглянуть

ему в глаза.

– Малышка, с чего такое грустное лицо?

Невинные карие глаза стремительно заполнились слезами, которые начали

струиться по маленьким щечкам.

– Я думаю, что мама не слишком любит меня, дядя, – девочка расплакалась.

Дядя притянул ее к себе и обнял. У него сердце разрывалось от сочувствия к

малышке в его объятьях. Ему так хотелось забрать ее к себе. Он знал, что сказанное

ею было правдой, но никогда не причинил бы ей еще большую боль, подтвердив ее

слова.

– Она любит тебя, малышка, просто она не слишком умеет это показывать.

Он изо всех сил старался успокоить убитого горем ребенка.

– Эй, смотри, солнце садится. Спорю, что у тебя получится поймать этот свет в

объектив.

Он вытер ей глаза и повел ее ниже по дамбе, к месту, где ничто не закрывало вид на

Миссисипи и откуда девочка могла бы сделать снимок. Он увидел, как вверх по

течению поднимается буксирное судно.

– Глянь-ка туда, малышка. Сфотографируй вон то судно на фоне заходящего солнца.

Узкий сноп света пробился сквозь жалюзи, выхватывая из сумрака пару закрытых

глаз. Нахмурив лоб, она медленно открыла глаза и с болью осознала, что уже

наступило утро. Она облизнула губы. Во рту было так сухо, что, казалось, она всю

ночь только тем и занималась, что жевала подушку. Перебор с алкоголем накануне

вечером дал о себе знать сразу же, как она повернула голову, пытаясь рассмотреть

окружающую обстановку.

Она поиграла прядями волос блондинки, разметавшимися по ее груди, а затем

высвободилась из сплетения рук и ног. Она медленно поднялась на ноги: в голове

начало гудеть. Она подобрала с пола одежду и начала одеваться, надеясь не

разбудить девушку, имени которой не помнила.

Продолжая лежать без движения, блондинка тихо заговорила. Она тоже сожалела об

обильных алкогольных возлияниях накануне вечером.

– Полагаю, на завтрак ты не останешься. Я знаю, что мы договорились только на

одну ночь, но я хотя бы могла бы сделать тебе чашку кофе.

Проведя длинными пальцами по темным вьющимся волосам, она вздохнула.

– В этом и правда нет необходимости. Не думаю, что я в состоянии удержать ее

сейчас, – она натянула рубашку через голову, поцеловала блондинку в щеку, и ушла,

не говоря ни слова.

Почувствовав внезапный приступ клаустрофобии, она открыла люк и все окна в

машине, а затем поехала домой, сонно протирая глаза. Как и всегда после таких

ночей, ее охватил меланхоличный настрой. Она подумала о девушке, с которой

провела вечер. Ее общество стало для нее долгожданной временной отдушиной,