Unknown - converted_file_82a98b44

- Здесь очень красиво... – Включилась в разговор Сара.

- Да. – С тем же выражением и интонацией подтвердил Охотник.

- Деревья, трава... Я читал о них. – Задумчиво произнёс Хаим. – А это, рядом вот, это... море?

- Озеро.

- Озеро? Никогда не видел столько воды в одном месте, а это оказывается ещё даже не море. Какое же тогда море? Ты покажешь нам?

- Возможно.

Сара сорвала травинку, повертела её в руках, погладила, поднесла к носу. Потом передала Хаиму:

- Понюхай, как пахнет.

- Да. – Снова изрёк Охотник, хотя его никто не спрашивал. Выпав из нирванического созерцания мыслей ни о чём, он покосился на своих собеседников, посмотрел на их измождённые чумазые лица и уже совсем хотел было добавить: “В отличие от нас”, но передумал. Вместо этого он покосился на озеро. Неплохо бы занырнуть, смыть с себя въевшуюся грязь и этот отчаянный, выедающий ноздри запах. Неужели его невольные попутчики не чувствуют, что от них всех просто воняет. Но вставать пока лень. Потом – обязательно, но не сейчас.

Хаим и Сара удивлённо воззрились на него.

- Что “да”? – Спросила Сара.

- Ничего. – Ответил Охотник, отмахнувшись от надоедливого тополиного пуха. Тот парил, казалось, везде. Изредка пушинки падали и в костёр, вспыхивали агонизирующими светлячками и переставали существовать.

- А ещё я читал, – продолжил тему Хаим, что были ещё и города, так? Большие, где много людей, большие дома... Вот как тот, где Ковчег, только до того, как...

- Да. Были.

- И там тоже красиво? – Это снова проявила интерес к разговору Сара.

- Кому как. – Ответил Охотник. – Объяснять не хочу. Скажу только, что даже у тех, кто как бы любил город и всё с ним связанное, бытовало выражение “вырваться на природу”. Это вам о чём-нибудь говорит?

- Вроде да... – в голосе Хаима послышалось сомнение, – но всё же не совсем понятно.

Охотник на какое-то время задумался. Заговорил он снова тогда, когда Хаим и Сара уже не чаяли дождаться ответа:

- Город – это, прежде всего, много людей. Как следствие – шум, суета, дым, грязь...

- Грязь? – Искренне удивилась Сара.

- Посмотри туда... – мотнул головой в сторону Охотник, на возвышающуюся неподалёку кучу пластиковых стаканов, пакетов, упаковок от сублимированной лапши, бутылок из-под водки и пива. Сара оглянулась, потом поднялась, подошла к куче, подняла из неё пустую бутылку с надписью “Русский Размер” и зачарованно стала вертеть её в руках.

- Какая красивая и добротная склянка! В Ковчеге ей бы цены не было...

- Она изготовлена машинами.

Сара сморщилась, как будто съела кожуру лимона и бросила бутылку обратно.

- А это? – Она подняла с земли пластиковый стакан.

- Это тоже.

Стакан тоже отправился в кучу, а Сара вернулась к костру.

- Но при чём же здесь грязь? – Спросила она непонимающе.

- При том, что это, – Охотник снова повёл головой в сторону кучи, – мусор. Грязь. Что тут непонятного?

- Мусор?

- Вот именно. Отходы. Грязь.

- Что-то я тоже не понимаю... – Медленно произнёс Хаим. Охотник на это вздохнул, но попытался объяснить:

- Для мусора, для отходов, есть специальные места. Те, кто здесь отдыхал, вместо того, чтобы устраивать из красивого во всех остальных отношениях места отдыха помойку, должны были, по уму-то, собрать за собой всю эту срань, положить в пакеты и выбросить там, где положено. Но мусор, как видишь, лежит здесь.

- Но почему, если так по уму?

- Потому, – начал раздражаться Охотник, – что свиньёй быть проще. Убрать за собой мусор – это же напрячься надо. Аж пару раз наклониться. Гораздо проще потом орать, что пляжи и другие места, как массового, так и не очень отдыха, превратились чёрт его маму знает во что; орать, что ответственные за это лица совсем уже мышей не ловят. Хотя, опять же по уму, это дело каждого – жить в навозе или не жить. Потому, что гораздо проще требовать, чтобы кто-то за тобой убирал, чем не срать себе же под ноги. А чисто как раз не там, где убирают, а именно там, где не серут.

- Но это же само собой разумеется. – Хаим удивлялся всё больше и больше.

- Вот именно. – Охотник надолго замолчал. Но видно было, что от него ждут продолжения. Он вздохнул и снова заговорил: – Так не везде, спору нет, но ты спрашивал меня про мой мир, верно? А что есть мой мир, как не то, что меня окружает? И прежде всего – это люди. В данном случае, – он снова кивнул на кучу мусора, – такие вот.

- Люди? Что за люди?

- Ты издеваешься что ли?

- Нет, но я хочу понять.

- Люди... – Охотник фыркнул. – Люди... Женщины, либо слишком практичные, либо слишком глупые, чтобы быть любимыми, но достаточно озабоченные, чтобы быть доступными... Мужики... незатейливые в своей агрессивной и безмерной похоти; то настолько умные, что совсем теряют контакт с реальностью, то настолько глупые, что им всё равно... И все друг друга стоят. Ревниво следят у кого титьки или пенис больше, у кого тачка или хата круче, у кого денег в мошне больше. И каждый стремится если и не перещеголять соседа, то, по-крайней мере, не отставать. Вещизм, как религия. Идеальное сообщество хомячков, среди которых наиболее авторитетен тот хомяк, кому удалось больше напихать за щёки... Потому город – это также и постоянная круговерть. Рутина. Суета. Ради количества. Ради того, чтобы твои щёки тоже респектабельно оттопыривались. Без остановки и сомнений. Остановиться и отдохнуть можно, конечно, но лучше этого не делать, честное слово. Стоит только дать себе передышку, оглянуться, как в голову начинает прокрадываться коварненький вопросец – “А зачем?” И не дай тебе бог начать искать ответы.