Unknown - converted_file_82a98b44

- Копьё – это орудие труда? – Не скрывая иронии спросил Охотник, а басня про божьи дары вообще привела его в восторг.

- Разумеется. – Ответил Хаим. -Добытчик – тоже труженик.

- А воины?

- И воины. Они защищают Ковчег...

- Понятно. – Охотник потерял к нему интерес. Если спросить сейчас, как Хаим оценит захватнические походы, которые рано или поздно состоятся, если Город Надежды не раздавит Ковчег, согласно Святой уже очень скоро, то ничего не добьёшься. А если потом, то найдётся воз и маленькая тележка благородных и богоугодных обоснований, вроде распространения слова божьего, защиты правоверных и прочей пурги. Люди неисправимы и ничуть не меняются, в каком бы мире и в каком бы времени не жили. И эта Стела – наглядное пособие по вопросу. Столько труда, столько сил, как умственных так и физических... и всё прахом. Разве это разумные существа? Разве это хомо сапиенс? Какой же это к чёрту сапиенс...

В помещении основательно потеплело. Настолько, что Охотник начал преть в своих шкурах. С огромным облегчением он стал от них освобождаться. Когда он остался в исподнем, если так можно выразиться, он с наслаждением растянулся прямо на тёплом полу, использовав вместо подушки Немезиду. Стало тепло и очень уютно. И только теперь он понял, как же давно ему не было по-настоящему тепло. Холод, въевшийся уже в самое его существо, нехотя уходил, сотрясая тело короткими мышечными спазмами. Мышцы резко сокращались, будто загоняя окружающее тепло прямо в кости, прямо в костный мозг. Очень скоро его основательно разморило в тепле, и он, совершенно забыв где он и что с ним, спокойно заснул.

- Наш Самый Главный Командир кажется уже видит сны? – Прокомментировала Сара.

- Похоже на то. – Ответил Хаим.

- Тогда и нам следует пользоваться моментом. Я так устала, что кажется просплю несколько дней подряд.

- Ага. Как же. Так он и даст тебе отоспаться. – Раздраженно произнёс Хаим. И он и Сара были очень утомлены, что было видно даже по их основательно осунувшимся лицам. От усталости их буквально качало. – Сейчас сам выдрыхнется, а как остальные – его не касается.

- Я думаю, – ответила на это Сара, начав скидывать одежды, – что ты к нему несправедлив. Подумай сам, одному ему было бы гораздо легче, в этом он прав. Однако, несмотря на то, что любое промедление может стоить ему жизни, он не бросает нас. Хотя и мог бы. Да и то, что он сделал в Ковчеге... Я до сих пор этого не понимаю...

- Я, честно говоря, тоже... – ответил на это Хаим, сглотнув слюну и отвернувшись – он никогда не видел Сару настолько обнажённой, – но то, о чём ты говоришь... так и есть. Но он мог бы быть и посдержанней, если уж на то пошло.

- А мы могли бы и не обращать на его несдержанность внимания. Он для нас старается. Даже эти его крики – это тоже для нас. Ему это не нужно, если хорошенько подумать. Вряд ли он получает от этого удовольствие. – Сара легла на расстеленные шкуры, набросила на себя “одеяло” и закрыла глаза.

- Да, пожалуй, ты права... – сказал на это Хаим и тоже начал раздеваться. Когда он уже готов был лечь, он подошёл к выключателю и тронул панель. Подача тепла немедленно прекратилась. – Тьфу ты... – дёрнулся он, – придётся спать при свете...

Помещение снова осветилось, и он стыдливо нырнул под “одеяло”. Долгое время он набирался смелости, а потом попробовал обнять Сару. Она без злости, но и без лишних сантиментов стряхнула его руку. Хаим глубоко вздохнул и смирился. Скоро тишина нарушалась только посапыванием людей да дремотным порыкиванием Псов.

Через слоёный пирог перистых облаков закатное солнце обливало зелень листвы окруживших поляну деревьев и пробивающейся отовсюду травы низкопробным золотом. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только плеском рыбы в озере, редким ещё кваканьем лягушек да мелодичным пересвистыванием маленьких птах. Над самим озером стояла лёгкая туманная дымка – день выдался очень жарким, а к вечеру немного похолодало. А на берегу, почти возле самой воды, горел, потрескивая, костёр, от которого шли запахи древесной смолы, дыма и жарящегося мяса. Вокруг костра “треугольником”, на расстеленных на земле шкурах, сидели Охотник, Сара и Хаим. Сара – подогнув ноги под себя, Хаим – согнув ноги перед собой и обхватив их руками, а Охотник – в расслабленной позе лотоса, застывшим взглядом, не моргая, глядя в огонь, отчего на него снизошло состояние непроизвольной медитации.

- Это и есть твой мир? – Спросил, оглядываясь, Хаим.

- Да. – Глухо ответил Охотник, будто из другого измерения.