Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

– Ты еще скажи – пусть чем другим померяются!

– Да пусть Мойры хоть слово скажут!

436

– Зевс братьев освободил? Ему и тянуть первому!

– А Посейдон как же?

– Ты еще Аида вспомни…

Я осушил чашу вина, поглядел, как орут друг на друга

Амфитрита и Гера, и принялся выбираться из зала. Дел-то…

Хоть по старшинству, хоть по росту.

Правда, кажется, я там и там тяну первым.

Сбежать из подобия праздничной битвы, в которое

превратилось чествование на Олимпе победителей, не

составило труда. Чутье само вынесло сперва к подножию

горы, поколебался немного – и к привычной бухте.

Мир еще хранил тишь отгремевшей войны. Рокотал

в отдалении Тартар, насытившийся кусками тела отца и

тушами остальных титанов. Нюкта наконец опомнилась

– набросила на небо свое покрывало, и море едва заметно

светилось изнутри – умиротворенное и пока еще ничье. Я

сделал несколько шагов по песчаной отмели, зашел поглуб-

же, омывая ноги. Ныли запоздало вспомнившие об устало-

сти боя мышцы, и перед глазами мелькали то разинутый,

перекошенный рот отца в момент удара молнии, то разверз-

шаяся бездна, куда мы сбрасывали омытые черным ихором

куски его тела…

Время текло как должно. Его властелин был надежно

погребен в пасти Тартара, под охраной Гекантохейров, и его

бешенство прекратилось: минуты бежали размеренно, и

редкие звезды отмеряли их бег ленивым мерцанием…

– Не думала, что ты придешь.

Руки скользнули по плечам, сразу же вслед за этим –

тяжелые, мокрые пряди.

– Погладь еще, – попросил я, откидывая голову.

– Устал?

– Да.

Обожженная ладонь до сих пор саднила огнем:

Аполлон, улыбаясь невинной белозубой улыбкой, заметил,

437

что амброзия и нектар должны целить такие пустячные

раны. Вздор, я вылакал столько амброзии, что у меня и от-

рубленная голова должна была бы прирасти, а эта метка…

Метка. Не рана. Клеймо. Клеймо Кронида.

– А как же торжества? Победа… ликование…

– Решил не портить праздник.

И не направлять излишнее усердие среднего братца

на себя: останься я – и половина его энергии на пиру была

бы обращена на то, чтобы заставить меня выглядеть более

приветливым.

– А у вас разве не торжества?

– Праздник, – улыбнулась, показав жемчуг зубов. –

Видишь, как светится и волнуется море? А за тысячу шагов

отсюда – очень красивые волны. Сестры взлетают на них и

поют. Победителей славят.

Странно, что я этого не слышу. Или эта тишь – не в

мире, во мне?

– Почему же ты не там?

– Ждала тебя, – взъерошила мне волосы, потянулась к

губам. – Хотя и не думала, что ты придешь…

Наконец-то получилось устроиться удобнее: ноги – в

воде, прибой начнется еще нескоро, и море только лениво

плещет, щекоча ступни; вытянулся на песке, заложив руки

за голову, глядя туда, где сияние моря сливается с небесным

покрывалом Нюкты. Левка пристроилась рядом, подперев

головку кулачком. В глазах у нее сегодня тоже разливалось

морское сияние.

«Что там нового? – спрашивали глаза. – До нас все

доходит с опозданием…»

«Победные хлопоты. Решаем, как будем жить в

мирное время. Зевс брызжет идеями, как молнии бро-

сает, к нему и приближаться-то опасаются. Задумал

расплодить людей медного века, еще о новой расе героев

речь завел…»

438

«Лавры отца не дают покоя, – хихикнула, на секунду

опустив глаза. – Но если все они будут смертными – куда же

будут деваться их сущности потом… после смерти?»

«Наверное, как и сатиров, нимф и прочие племена – в

подземный мир, тенями. Представляю, что там начнется и

каково будет тому, кому выпадет этот жребий».

«Жребий?»

«Жребий для нас троих. Какой частью мира править.

Небо, море, – море вздохнуло, словно отзываясь из глубин,

– и подземный мир в соседстве с Тартаром».

Я полежал с закрытыми глазами. Левка, мечтатель-

но мурлыча какую-то песню нереид, водила пальчиком

по моей груди. Кажется, рисовала лодку, плывущую через

реку… или все-таки уходящую в море?

– Ты будешь приходить? – спросил я наконец.

Она засмеялась.

– К чему? Я пойду с тобой. Владыке трети мира нужна

достойная жена, не нереида, но я могу быть хорошей любов-

ницей. Если ты захочешь.

– Ты не знаешь моего жребия.

– Я надеюсь, это будет море, – смех – словно рассыпав-

шиеся блестящие ракушки. – Тебе нравится море, особенно

ночное, правда ведь? Но небо – это тоже прекрасно, это ве-