Елена Кисель - Синий, который красный

— Поклонись!

— Не-а.

— На колени!

— Неть.

— Кла-няй-ся!

— Да влом же ж!

— Где лом? То есть, что это за сленг, он контрабандный? Сказано тебе — на колени!

— Да не катит, говорю, и все тут!

— Кристиан, сын Тальмара, сына…м-м, понапишут в метриках… словом, каково бы ни было твое полное имя, ты виновен в оскорблении Совета Магистров и самого Дремлющего!

— Да а я-то что? И разве ж «пень» — оскорбление? И я только сказал, что интересно, как Дрыхнущего кормят — в смысле, магией или через…

— Кри сто !

Вопль несчастного директора был подобен раскату грома. Хотя гром не умеет вопить фальцетом и с такими отчаянными интонациями.

— Или ты склонишься, или я закую тебя в кандалы прямо в кабинете!

Шестнадцатилетний Кристо цыкнул зубом и посмотрел на директора исподлобья, оценивающе. Порки он не боялся. Первую ему устроили, еще когда он, трехлетний, выкрасил себе полголовы в зеленый цвет несмываемой краской и заявил, что так и будет ходить. Теперь он мог спокойно сесть на раскаленные угли — и не почувствовать боли. И, кстати, с тех времен на его рыжей голове еще сохранилось четыре зеленые пряди, они соседствовали с двумя фиолетовыми и тремя серебристыми. Сочетание — облизнуться и сдохнуть от зависти.

Но кандалы — вот уж погано. Оказаться в подвалах школы, куда через день наведывается нежить (или хуже — плоды школьных экспериментов!) и где тараканы веками отстраивали себе логова. Оказаться там со скованными руками и ногами, возможностью направлять магию только через глаза или еще какие деликатные части тела…

Кристо пожал плечами, с таким видом, будто делает одолжение директору, опустился на колени перед портретом Великого Дремлющего и аккуратно приложился лбом к полу. Потом лениво поднялся, отряхнулся и без приглашения уселся на самый красивый стул в директорской коллекции.

Стульями у Эла Колченога был заставлен весь кабинет — ну, кроме местечка, которое было приспособлено «для выражения почтения Великому Дремлющему». Семнадцать штук — тщательно лелеемая коллекция, которая вечно пополнялась с каждым праздником. Коллеги, друзья и даже Магистры знали о маленькой слабости директора и снисходили к ней, так что в его личном музее приходилось каждый год чуть-чуть раздвигать стены. В кабинете же стояло только то, что было особой директорской гордостью. Сидеть на эти стульях не разрешалось даже их владельцу, а уж видеть, как негодный мальчишка протирает твой драгоценный стул своими грязнющими, непонятного цвета штанами…

— Встать! — тявкнул директор и сам подскочил за столом, выпроставшись во все гордые сто сорок четыре сантиметра (при туфлях на высокой платформе). — Встать!

Воспитанник развязно поднялся с места и поглядел при этом нагло, что директором Элом отмечено не было. Кристиан, сын Тальмара, всегда держался и глядел именно так, а его костюм был просто создан, чтобы это подчеркивать. Каждым своим карманом это разноцветное убожество вопило о нарушении Закона Проникновения, и директору даже показалось, что возле кармана хоронятся наушники — явно человеческое изделие!

Впрочем, совсем немного терпения — и он избавится от этого ходячего несчастья, которое каждую неделю устраивает драки, набеги на кладовки, выпускает экспериментальных животных, налаживает подпольное производство сигарет… что там еще? Маги Кордона, увидев этого мальчишку, скоро начнут разбегаться с криком. Ни один из воспитанников Зеленой Школы Кварласс не придумал столько способов пробраться во внешний мир — и пусть бы себе придумывал, да! Но кто его просил делиться идеями с остальными учениками?!

Директор задавил в себе вспышку сильнейшей неприязни. Это случалось с ним примерно раз в три дня, когда ему приходилось любоваться снизу вверх на отмороженную физиономию Кристо.

— О твоей практике, — он постарался говорить по возможности сухо. — Тебе шестнадцать, а значит, настало время магической реализации, проявления возможностей перед окончательным распределением.

Кристо закатил глаза, сунул руки в карманы и принял настолько развязную позу, что директору захотелось плюнуть в сторону. Эл Колченог так бы и поступил, если бы не был уверен, что попадет на один из обожаемых стульев.

— Обычно мы даем своим ученикам самим выбрать место магической практики. Но в случае с тобой решено было сделать исключение.