Елена Кисель - Аид. Любимец судьбы

– С какой стати?

– С чего бы? – вмешалась Деметра, отжимая Гестию

в сторонку и пронизывая меня подозрительным взглядом.

5 «Хайре» - «радуйся». Наиболее распространенное

приветствие у древних греков.

30

Сук в руках затанцевал с намеком. – Он – сын Крона, а Крон

проглотил нас вскоре после рождения…

– Его же он тоже проглотил, – приглушенно и недоу-

менно раздалось из-за сестринского плеча.

– Что с того? Мать говорила мне – от мужчин нужно

ждать худшего. Разве ты не слышала историю об Уране, который

заточил своих сыновей в Тартар? Разве ты не знаешь, что Крон

потом сверг Урана? Разве ты не знаешь, – свистящим шепотом, –

как мужчины нашего рода поступают со своими сестрами?

От оранжевого огня и резкого голоса разболелась

голова. Я развернулся и с облегчением сунулся в родную

тьму – приняла с готовностью, скользнула холодными ла-

дошками по щекам. Закрыл глаза, постоял, прислушиваясь:

– И вообще, ты его видела? Я спрашиваю: ты его видела,

Гестия?! Прикрыться не подумал, стыдобина какая. Пасмы по

плечам! А смотрит, как зверь какой, исподлобья. Говорю тебе: не стоит ждать от него ничего хорошего – пусть себе брат…

Взлохматил волосы – правда пасмы по плечам, когда и

отрасти успели. Отошел подальше – чтобы оранжевый огонек

сквозь тьму был чуть виден, а голосов было совсем не слыш-

но. Оперся спиной на приторно-теплую скалу, служившую

неизменным ориентиром для вылазок в местные лабиринты.

Не могу сказать, чтобы я жаждал встречи с родней.

Ананка, Танат – мне хватало.

Уж точно не жаждал встречи с этой, как ее…

Деметрой. Лучше б ее вожак мой сожрал, что ли.

Теплый нос жалобно, просяще ткнулся в ладонь.

Живучая тварь сидела поблизости, умильно прижимала

уши и щурила две луны в глазах.

– Чего тебе?

– Боюсь.

Что-то новенькое. Я за ним по этим лабиринтам

сколько раз носился – и ничего, а тут получил зеленой вет-

кой по хребту – и испугался?

31

По руке прогулялся осторожный язык. Рука дерну-

лась, метнулась за оружием… Нет. Расхотелось убивать.

Две луны заглядывали в глаза товарищески. Говорили

– мол, ну их, да? Которые у костра? Особенно эту… Деметру.

– Что ты за тварь?

– Гелло, – скулящий, повизгивающий звук. – Дом под

землей. Крон взял. Съел. Сказал – терзай. Сказал – разорви…

– А он тебя отпустит, так, что ли?

– Врал, – невнятно выдохнуло чудовище.

– Так ты собираешься меня убивать или нет?

– Хрс… – неопределенно ответил вожак. – Он – врал.

Ты – бог. Боюсь.

– Меня?

– Что ты испугаешься.

Содержательная такая беседа, а у меня уже челюсть

болит. Отвык от разговоров.

Гелло шипел, постанывал и шуршал, подбираясь

ближе. Потом уткнулся в руку горячей мордой и удовлетво-

ренно вздохнул.

– Жарко, – сказал. – Страшно. С тобой хорошо.

Холодно. Не боишься.

Так и остался, подземный подлиза. Таскался за мной

по лабиринтам. Шебуршал по тупикам.

Когда появлялись еще твари – кидался первым, а то

они выползали из оттенков тьмы – видно, отец не расстался

со своей идеей утихомирить меня таким способом.

Рычал на оранжевый огонек вдалеке.

Рычал – это Гелло, твари просто не успевали его за-

метить, а мне было незачем. Ну, огонек. Ну, сестры. Меня не

трогают, я их не трогаю – всех все устраивает.

После первой встречи не было желания идти на огонек.

Вот Танат все-таки сходил – посмотрел. Прогулялся до

костра, оттуда донесся отрывистый вопль Деметры и воскли-

цание Гестии: «Ты, наверное, замерз и хочешь погреться?».

32

Потом Убийца вернулся – с обычным своим непрошибаемым

видом и плотно прижатыми к спине крыльями.

«Сестра… и теща», – коротко обозначил он взглядом.

И мысли не возникло, кто из них кто. Если Гестия

родилась воистину сестрой – старшей сестрой, хоть и вы-

глядела как девочка, – то Деметра…

– Хрмф, – свирепо выразил чувства Гелло, но тут

заметил, что я поднимаю меч и становлюсь в позицию – и

только хвост мелькнул. В последнее время Танат наловчил-

ся втягивать в поединки и подземное чудовище: от Гелло

требовалось нападать на меня во время боя сзади или сбоку, и не всегда он выходил из драки без потерь.

«Стойку! Ниже! Отбить! Вбок! Парируй! Лево!»

« О чем думаешь, Аид-невидимка? » – спрашивали тьма, поющий под пальцами меч, знакомый голос за плечами…

«О том, что здесь становится тесновато».