Ахто Леви - Улыбка Фортуны

— Не знаю, я не досмотрел. Пошел в магазин, приволок конфет. Когда они эти трали-вали закруглили и спустились в зал, я к ним подканал и нате вам, детки, сладкие конфетки! Понимаю, что веду наглое дело, но угощаю. Хватают детки лапками конфетки, а я им любезно говорю: «Воробьи вы этакие, потешные». Они ржут. А тут и к ней, между прочим, подстроился, обращаюсь: «Не угодно ли?» — и сую конфетку. Она была одета, как и на сцене, без изменения личности. Улыбается, глазами зыркает. Они у нее синие, глупые, как у ребенка. Покраснела, но конфету взяла. Вид у меня, сам знаешь, темный, но все-таки я к ней прилип. А что дальше говорить — помирай, не знаю. А она все на меня косяка давит, думает, не вижу. Но я косвенно встречался с ее взглядом. Потом она спросила: «А у вас дети есть?» Сказал я ей, что некогда их делать было, понял? А она: «Вы не женаты?» А я ей о том, что, мол, не любят меня бабы. Но заметь, я культурно с ней говорил. Вижу, ей это понравилось. И скумекал: бежит зверь на ловца, прямо скачет, спасу нету.

Пошел ее провожать, конечно, спросил разрешения. Шли и все время молчали. Молчать вроде неудобно, а что сказать... Погода ничего была, теплая, но она все молчит. Паническое положение. Наконец, она спросила, какая у меня профессия. «Вы, — говорит, — похожи на спортивного тренера...» Дура! Ну что сказать? «Угадали, говорю, тренирую иногда... Только сейчас, говорю, временно не работаю». А она: «По какому виду спорта?» Я ей говорю, что по беговой части, как это называется — легкая атлетика... Ну, а потом помолчали. Как назначить свидание? Самое лучшее на ней жениться, перебраться к ней и... порядок! Но сразу об этом не запоешь...

А когда дошли мы, она говорит: «Вот мой дом. Спасибо вам. Было весело». И руку мне сует. «А завтра,— это я к ней обращаюсь,— можно вас встретить у школы? Встреча с вами,— говорю,— в душе моей стала восходом зарева». Наглядно смутившись, она моментально отошла. «Ну,— думаю, — хана, прощай любовь...» Но она уже у подъезда обернулась и сказала: «Встречайте». Понял. Клюнула!

Главным советчиком Рыжего был, конечно, Евгений. Чтобы Лариска после свадьбы насчет прошлого не удивилась и инфаркта не получила, Евгений рекомендовал Рыжему произвести психологический эксперимент... Нужно было добиться, чтобы она дошла до точки кипения, а потом... Рыжий пропадет, Лариса — в недоумении, скучает, а потом «узнает», что Рыжий считает себя недостойным ее, хотя втрескался по уши — совестно ему...

— А как женишься, «заболеешь», встанешь на учет в поликлинике, выпишут карточку и — ты уже больной. Сейчас печень — модная болезнь...

Все шло по плану. Рыжий и Лариса встречались, ходили в кино, гуляли и преимущественно молчали, потому что знания Рыжего были связаны главным образом с тем миром, о котором говорить было неудобно. Иногда им удавалось напасть на нейтральную тему, поговорить об увиденном на улице, в кино или в столовой, куда он ее, бывало, приглашал, чтобы не ронять репутацию. Но и здесь случались недоразумения. Однажды он, смеясь, показал на кривые ноги девушки, сидевшей неподалеку, ее чрезмерно короткое платье открывало больше, чем требовала мода. А Лариса, покраснев, сказала:

— Не надо. Такие вещи не замечают.

И ему стало не по себе.

И все-таки ей было приятно видеть его у ворот школы. И встречи их делались все теплее и теплее. И тогда Евгений решил, что пора начинать вторую часть «операции».

Рыжий, как и было запланировано, пропал. Ждала его однажды Лариса у ворот школы, пока не посинела. Рыжий жил, дожидаясь «наиглупейшего хода противника», чтобы тут же сесть ему на шею. Это было для него тревожное время. Избегая общества Марфы, он старался не бывать дома. Но и по улицам шататься опасался: любой милиционер мог проверить его документы и обнаружить, что Рыжий нигде не прописан. Да и группы молодежи приходилось обходить: поди знай, что за люди — может, комсомольцы, дружинники. Сидеть в пивной было всего приятней. Здесь всегда собирается самый цвет «интеллигенции», постоянные посетители его знали и даже по-братски с ним делились. Здесь принято угощать друг друга. Если среди прочих людей Рыжий чувствовал себя, как грешник среди праведников, здесь, среди обитателей пив-

нушек, он не испытывал никакого стеснения: здесь все равноправные поклонники хмеля; здесь собираются, чтобы найти утешение, хмель всем помогает. И жить здесь научат.

Так и крутился Аркадий в ожидании лучшей жизни: в пивнушке или у Евгения, у которого часто собирались какие-то малоинтересные для Рыжего дельцы из «торговой сети», в которой они, видимо, искусно ловили «уцененные» мотоциклы. Шел разговор о доставке, продаже, о том, кому дать в лапу. Жена Евгения Галя угощала не скупясь.