Ахто Леви - Улыбка Фортуны

— Ты что!.. Старая... (он применил нецензурный термин, обозначающий неприличную женщину), мухами торгуешь! — рявкнул он свирепо, не замечая, что в магазин тихо вошел молоденький младший лейтенант милиции. Интеллектуальная беседа Рыжего с продавщицей закончилась скверно: ему дали пятнадцать суток принудительных работ и возили на городскую свалку собирать утиль и металлолом.

Выпустили из милиции Рыжего и Серого в один день. Оба они были мрачные, а Рыжего сильно угнетал еще и тот факт, что он лишился волос. Серый отделался штрафом и внушением, но для него и этого было достаточно — он простить себе не мог: столько времени держался и из-за дурацкой шляпы... Выйдя из милиции, они оказались в объятиях Евгения и Карася, которые им обоим сердечно сочувствовали. Рыжему приспичило в баню, он давно не мылся, и Евгений пригласил всех к себе домой, где Рыжий может вымыться в ванне. Предложение было принято.

Квартира Евгения производила впечатление: две большие комнаты, кухня, ванная, балкон, мягкие кресла, ковер, буфет... Книжные полки с новенькими томами, телевизор, радио — все новое.

— Вот кто жить умеет! — объяснил Карась, имея в виду жену Евгения.

— Дом у нее — гастроном, деликатесы какие хочешь. А недавно они мотоцикл отхватили за бесценок, уценили так, что комар носа не подточит.

Женька извлек из холодильника бутылку коньяка и предложил выпить, но Рыжий решил сначала помыться. Тогда Женька принес ему чистое белье и отмахнулся от протестов Рыжего: «Подумаешь, белье... Пустяк!»

— Хочешь, я тебе «кадра» раздобуду? — деловито предложил Евгений, когда все расселись в мягкие низенькие кресла вокруг маленького полированного столика и вкушали коньяк с ароматным кофе.— Есть девка одна на примете — музыкантша. В школе работает. Моя жена ее хорошо знает. «Левых» она, кажется, не зашибает, квартирка у нее однокомнатная, но девка зато, говорят, хозяйственная. И что самое важное — тихая.

— Она не то чтобы красивая, но тебе с ней не детей крестить,— продолжал Евгений.— Она тебя с искусством, познакомит. Книжки ты уже читаешь, а вот с музыкой ознакомишься — совсем культурным человеком сделаешься. А насчет детей можешь не волноваться. У нее такая структура: как родит, так и помрет. Болезнь у нее какая-то сердечная. Но тебе это не помешает, глядишь — наоборот.

Разморившийся после ванны, захмелевший от коньяка, в чистом

белье, побритый, Аркадий развалился в кресле, вытянув далеко вперед ноги: из угла в угол рта ходила потухшая сигарета.

— Что... — говорил он бессвязно,— музыкантша... Как звать? Лариса, Лорка, стало быть... Все равно. Давай ее, музыкантшу эту, полезем в искусство, один черт!.. Налей еще.

В это время вошла еще молодая, немного располневшая женщина, брюнетка, густо покрытая косметикой. Эта женщина, видимо, не жалела ни красок, ни «левого» лака, чтобы нравиться красавчику Женечке с чудными ресницами.

— А-а! Жена...— пьяно и одобрительно протянул Женя, лениво оглянувшись. — Галка моя, иди, знакомься с парнями... Как тебя? — спросил у Рыжего, будто позабыв его имя. — С Аркашей. Хороший парень, за муху пострадал... Эге-эге-ге!

Вдруг им стало невероятно весело, засмеялись все сразу, и Женя обстоятельно рассказывал жене о том, как Рыжий мухе, плавающей в молоке, позавидовал. И Гале тоже было смешно. Она закурила, лихо выпустила спиралью колечки дыма и пошла в кухню за рюмкой для себя. Вместе с рюмкой принесла еще бутылку коньяка, чем вызвала восторженный рев мужчин. Когда же она снова удалилась — за закуской, Женя шепотом сообщил:

— Заметьте, какая послушная. Что хочешь сделает, намекни только.

И ноги вымоет, и воду выпьет. Не баба — клад!

Он предложил выпить за женщин.

— Иди сюда, Галя! За баб пьем. Ура!

Он был в ударе, ему нравилось красоваться собой, квартирой, женой, нравилось, что он так ловко устроился. Тут он заметил присутствие Серого и набросился на того с вопросами. Не хотелось Серому распространяться о своих делах, но говорить о чем-то надо было. Он коротко рассказал, что пытается устроиться на работу.

— Хочешь, я тебе такую дам бумагу, что везде устроишься, где захочешь, — вдруг сказал Евгений, вскочил, ушел в другую комнату. Вернулся он с какой-то бумажкой.

— Специально для тебя. Я тебя писателем сделаю. С этой бумагой ты законный мыслитель. Я ее на улице нашел.

Это была какая-то справка, написанная на типографском бланке, выданная литературным кружком неизвестному молодому начинающему литератору. В ней заключалась просьба к руководителям «местных учреждений» оказать помощь молодому литератору в сборе материала для его готовящейся книги и т.п. Каким образом она могла помочь Серому, никто не понимал.