Поэзия Золотой Орды

Когда мед слова разливаешь томно,
Зефир зари летит в уста бутона.

В твоих бровях — мятеж и смута ночи,
Как серна — льва, твои пленяют очи.

Ты — благородный камень царских копей,
Глаза твои — опасней стрел и копий!

Как сам Хосров, ты в щедрости бездумна,
Лейли ты можешь обратить в Меджнуна.

Твои познанья — жемчуга, но все же
Краса твоя всех жемчугов дороже.

У врат твоих, клонясь, заходит солнце,
Не по тебе ль Юсуф страдал в колодце?

Ночь с чернотой ресниц сравнить не смею.
Мех ворота твою ласкает шею.

Твои уста мне остановят сердце,
Я прах у ног твоих — куда ж мне деться?!

В земном поклоне всем богатством речи
Благодарю за счастье нашей встречи.

От страсти сердце истекает кровью,
Душа же не насытится любовью.

С ума схожу — заходит ум за разум,
Но не забыть мне всех мечтаний разом.

Умру — поймешь ты цену стонов громких,
Платон бы заблудился в сих потемках.

Ты убиваешь тех, кого не любишь,
Когда же тот умрет, кого ты губишь?

Жеманный взгляд твой всех ума лишает,
Жеманный взгляд твой мертвых воскрешает.

Как мне любовь изгнать, как притерпеться?
Коль не тебе, кому отдам я сердце?

За красоту твою восславлю Бога,
Удел мой — быть у твоего порога.

Живи, царица, до Времен Последних,
Я раб твоих достоинств несравненных.

Жизнь пронеслась в любовной благостыне,
Как лодка по отчаянной стремнине.

И тот, и этот свет я забываю,
В любви к тебе я вечно пребываю.

Бог за века до сотворенья света
Воспламенил любовью дух поэта.

Покуда мир живет, в твоей он власти,
Пока я жив, я — раб высокой страсти.

Эй, кравчий, ты куда унес кувшины?
Ведь не достигли мы еще вершины!

Ах, Хорезми! На том и этом свете
Красавицу свою он чает встретить.

Нет выше доли, чем смиренье в Боге,
Но нет терпенья на моей дороге.

По милости Создателя великой
Ты стала в царстве красоты владыкой.

Твоей красою смущены народы,
И брови у тебя — как неба своды.

Как яхонты, уста твои блистают,
Твои глаза Харута [46] Один из двух загробных ангелов, встречающих правоверных после смерти. усыпляют.

Ревнует кипарис к осанке царской,
От зависти луна покрылась краской.

По вечерам, в смущенье пред тобою,
Светило укрывается чадрою.

От красоты твоей весь мир в смятенье;
Тебя твой жребий ищет в нетерпенье.

Кисть мастера на царственном портрете
Черты отобразить не в силах эти.

О, кубок сердца, он наполнен ныне
Вином очей твоих в мирской пустыне.

Доколь очам вершить свои набеги?
Доколь им жить в душе, исполняясь неги?

Кровь дешева в сравнении с любовью,
Но свой порог не обагряют кровью!

Порог твой стал Каабою отныне,
Не примет жертвы Бог вблизи святыни!

Я не измыслю от тебя спасенья,
От этой страсти нет мне избавленья.

Коль дервиша зовут служить к султану,
Огонь подпустит прежде он к хирману [47] Хирман — ровная площадка для молотьбы, ток, место, куда свозится урожай хлопка. В переносном смысле — поле святых трудов. .

Коль с мотыльком мы б жизнью дорожили,
Зачем бы мы вокруг огня кружили?

Да будь у нас сто жизней — все б отдали
Красе, что обитает в сем квартале!

Мир ты ввергаешь в смуту, о царица!
С тобой в непостоянстве он сравнится.

Открыл я первым дверь к любви и вере,
И сделался кольцом на этой двери.

Я бросил все, любовью обуянный,
Все говорят, что я от страсти пьяный,

Не слышно ли тебе, как я стенаю,
Потоки слез в рыданьях проливаю?

Но я горжусь собою, ведь вовеки
От слез людских не зарождались реки.

Взгляни ж, мне сострадает даже небо,
Голодный, я молю о корке хлеба!

Никто из смертных на путях разлуки
Вовек не снес бы этой горькой муки.