Поэзия Золотой Орды

Жизнь мню разбить я, как пустую чашу,
Бедняга нищий, что влюблен в султаншу.

Лекарство я ищу лишь в нашей встрече,
Сорняк, как я от жемчуга далече!

Куда б ни веял ветер волей Бога,
Он падает — у твоего порога.

Пылает сердце от проделок ветра,
Как жатва, с неба молнией задета.

Ты словно роза; родинка, невинна,
Черна, как у тюльпана сердцевина.

С тобою встреча мне дороже рая,
Лик твой горит, сиянье излучая.

Сдружиться с псами из ее округи —
Вот сердца цель, души желанье, други!

Сравню тебя с луной, с соцветьем пышным;
Тот, кто любим людьми, — любим Всевышним.

Опутан я любви твоей арканом,
Краса твоя сжигает мир сверканьем.

Как создал Бог тебя, в мгновенье оно
Стал по тебе я мучиться влюбленно.

Служа тебе, я не обрел почтенья,
Я не отведал сласти уваженья.

Но верность миру явится однажды,
Как чистая вода в разгаре жажды.

Когда твой лик нас озарит сияньем,
Зря не гордись своим очарованьем.

Пусть Хорезми исчез в своем кумире,
Но имя навсегда оставил в мире.

О лунный образ, что светила краше,
Пусть пенное вино играет в чаше!

В занятье этом радость мы обрящем,
Пусть будет сердце живо настоящим!

Терпение пристойно страстотерпцу,
Но где, скажите, взять терпенья сердцу?

О лунный образ, ты сосны стройнее,
Краса твоя как солнце, лишь светлее!

Пушок сих уст нежней, чем пух у пташки,
Под ним еще сладимей губ фисташки.

В очах твой образ отражен счастливый,
Как в водоеме — ветвь плакучей ивы.

В лугах твоих ланит, о роза рая,
Фазаны бродят, лапки обагряя.

Твой лик мне солнце заменил недаром,
Свет подбородка мир сжигает жаром.

Едва ты сядешь, мир замрет в смиренье,
Едва ты встанешь, настает смятенье.

Твое лицо — жасмин в сияньи взгляда,
Рай без тебя страшней любого ада.

Твой лик — зерцало солнечных сияний,
Твой стан взывает к блеску одеяний.

В кораллах зубки блещут жемчугами,
Глаза мерцают звездно под бровями.

Лишь простаки тебе цены не знают,
Слепцы не зрят, как жемчуга сверкают.

Из глаз моих струятся кровью слезы,
Лишь о тебе мои мечты и грезы.

Вздох удержи, о сердце, в грезе зыбкой,
Чтоб не покрыть лица зерцало дымкой.

В силках кудрей весь мир изнемогает,
Огнь лика твоего людей сжигает.

Стезя любви моей — на камне камень,
Но сердце-мотылек летит на пламень.

Ведь ведомо тебе, что жизнь конечна,
Зачем к моим мученьям ты беспечна?

Легко владыкам — полон мир рабами,
Легко цветам царить над соловьями.

Ты весела — яви же состраданье,
Царица, будь щедра на подаянье!

Я пойман в плен твоей любви арканом,
Ты можешь мир испепелить сверканьем.

О, как сияют очи нежным взглядом,
Когда я пребываю с милой рядом!

За образ твой благословляю зренье,
Бродя, следы твои ищу в терпенье.

Зачем рабу смирять свои желанья,
В тебе — любовь и кыбла мирозданья!

Любовь всегда секретами чревата,
Но сердце тайны сохраняет свято.

Ты — роза, раб твой — соловей поющий.
Так Хорезми — навеки раб твой сущий.

Эй, кравчий, дай еще вина скорее,
Хатам-и Тая станем мы щедрее.

Кувшины вскроем, переполним чаши,
И в харабате [45] Харабат — питейный дом, винный погребок; в переносном смысле — трущобы в мусульманских городах, где жили огнепоклонники-зороастрийцы, которые торговали вином. спустим деньги наши!

Скажу: нет ничего терпенья краше,
Но не сыскать терпенья в винной чаше.

Кумир сердец, царица по обличью,
Весь мир — невольник твоему величью!

Так речь твоя сладка, что, словно птица,
Душа из клетки в горний мир стремится.

В устах твоих — мед, сахар, вечность рая.
Ревнует к ним сама вода живая.