Unknown - i 26e4bd29fedd5b52

ля в «Тарасе Бульбе» оказались «приданы трупу, или вернее

набитой соломою чучеле, которая рано или поздно, а долж-

на обратиться в сор»298. Показательно, что первая редакция

«Бульбы» не вызвала в польском обществе столь гневно-

болезненной реакции. Напротив, тогда поляки (в том чис-

ле друг Грабовского Богдан Залесский) попытались даже

перетянуть молодого талантливого писателя на свою сто-

рону, но, как уже говорилось, безуспешно.

Польские противники единения Великороссии и Мало-

россии одними критическими статьями при этом не огра-

ничивались. О серьёзности их отношения свидетельствует

история более чем двадцатилетнего «отлучения» «Тараса

Бульбы» от российской армии. Так, по докладу военного

цензора генерал-лейтенанта Л. Л Штюрмера (Штырмера) повесть была запрещена к опубликованию в «Сборнике

статей для чтения в солдатской школе» (1874 г.), а затем

и в журнале «Чтение для солдат» (1878 г.). Формально мо-

тивировка была следующей: Штюрмер настаивал, что сол-

датская масса молода и неразвита, а население западных

окраин — католическое, и потому некоторые православ-

ные солдаты, ознакомившись с содержанием повести, «мо-

гут повторить действия запорожцев».

298 Письмо Грабовского о сочинениях Гоголя // Современник. 1846.

Т. 41. С. 51, 54–56, 58–60.

226 Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время

Но эта версия была для «внешнего употребления» —

для цензуры и Военного ведомства. Истинные же причи-

ны, надо полагать, скрывались в личных убеждениях само-

го цензора и той польской национально-культурной среды, к которой он принадлежал. Уроженец Польши, католик

Штюрмер свою военную карьеру начинал в лагере польских

повстанцев и даже в 1831 году попал к правительственным

войскам в плен (вот такие замысловатые судьбы бывали

у российских генералов, отвечавших за формирование

массового сознания). Ко всему прочему, был он польским

литератором и единомышленником Грабовского. Послед-

ний даже называл Штюрмера «замечательным человеком»

и «челом народа в нравственном отношении», имея в виду

«правильный ход» его мыслей299.

Препятствия на пути гоголевской повести к солдат-

ской массе удалось преодолеть лишь ближе к концу века.

В 1897 году «Тарас Бульба» получил одобрение военной

цензуры к изданию в серии «Походная Библиотека». Эти

примеры наглядно демонстрируют, что, в отличие от ши-

рокой массы русского общества, поляки были более вни-

мательны к национальному вопросу и чутко реагировали

на малейшие изменения в противостоянии национальных

идентичностей на малороссийских землях.

Но жизнь не стояла на месте. «Обиды», которые

кое-кто держал на Гоголя (хотя таковых было явное мень-

шинство), стирались. В жизнь вступали новые поколе-

ния, для которых Гоголь был великой, но уже абстрактной

фигурой, а не обычным человеком — их современником

(к праву современников учить других и знать что-то луч-

ше относятся очень ревниво). По мере того как шло время, как национальный момент всё больше выступал на перед-

ний план общественной жизни страны, а повесть-поэма

расходилась всё большими тиражами, содержащийся в ней

русский образ малороссийской истории, народа и самой

299 Гоголь Н. В. Тарас Бульба... С. 530–531.

«Тарас Бульба»: объединение образа

227

этой земли всё глубже и глубже усваивался и образованны-

ми кругами, и простым народом. Причём в разных частях

русской ойкумены, вплоть до самых западных, вне России

пребывающих, её частей.

Так, деятель галицко-русского движения второй поло-

вины XIX века Б. А. Дедицкий писал, что гоголевские герои

были широко известны в галицком народе, а Тарас Бульба

«стал у нас тогда известным своего рода типом»300. Здесь

не должно смущать, что речь идёт о Галиции. В подавля-

ющем большинстве случаев распространение произведе-

ний Гоголя и вообще его популяризация велись деятелями

галицко-русского (русофильского) движения, считавших

галицких и карпатских русинов частью Большого русско-

го народа. Гоголя они печатали в переводе на галицко-

русское «язычие» (смесь церковнославянского, русского

литературного языков и местного говора), больше похожее

на русский язык, чем на современный литературный укра-

инский, и на русском языке301.

На состоявшемся в 1902 году в Вене всеславянском че-