Unknown - i 26e4bd29fedd5b52

Что такого вдруг услышали они — плоть от плоти на-

родной — в гоголевской повести? «Пожалуй, вспомнил

каждый что-то очень своё, очень близкое, дорогое, родное.

А может, встали перед глазами образы друзей, сгоревших

в небе фронтовом?.. Верные долгу, свято соблюдая закон бо-

евого братства, живые дерутся теперь и за павших друзей-

товарищей своих», — так выразил эти чувства (свои и сво-

их однополчан) Константин Сухов.

Они воевали над теми степями, где мчали своих коней, спеша в Сечь, старый Тарас с сыновьями. Они дрались непо-

далеку от тех мест, где приняли свой последний бой Бовдюг

и Кукубенко, Шило и Остап. И теперь, под чужим хмурым

небом, в гулком немецком замке читая русскую книгу о за-

порожцах, они читали о… самих себе. Это они — те самые

запорожцы. Это они подали друг другу руку на братство

и встали за поруганную Родину. Это они не отвели взгляд, когда в глаза им заглянула лютая смерть. Это они стали

строже и чище душой, пройдя через горе народное. И ни-

кому из них даже в голову не могло бы прийти, что, чи-

тая про запорожских казаков и Малороссию, они чита-

ют про что-то чужое, постороннее. Они читали про своё.

Про Россию.

То слово, которое Гоголь хотел сказать своим сооте че-

ственникам-современникам, через сотню лет, уже в совсем

другую эпоху, в изменившейся стране, отозвалось в серд-

цах его соотечественников-потомков. И, глядя на них, Го-

голь увидел бы то, чего так желал видеть в России: единый

Народ. Живые души.

* * *

Возвращаясь же к вопросу о пространственных образах, следует отметить, что высокий творческий огонь повести-

поэмы слил, сплавил воедино до того слабо связанные меж-

ду собой два ментальных пласта, два образа этой земли: исторической Руси и казачьей Малороссии. Что-то в мало-

«Тарас Бульба»: объединение образа

233

российской истории русским обществом считалось сво-

им и раньше — но им был скорее эпизод воссо единения, олицетворённый личностью Хмельницкого и потому ка-

савшийся собственно истории России. Теперь же казачья

история и малороссийская вообще становилась для рус-

ского общества не просто борьбой за сохранение право-

славия и освобождение от иноземного господства близких, родных — но соседей, а именно своей, русской (а для мало-

россов таковой становилась вся тысячелетняя русская

история). И не просто своей, а одним из наивысших во-

площений её героизма и доблести, жертвенности и товари-

щеской верности, служения Родине и Вере. Своею жизнью

и мученической смертью Тарас Бульба навечно соединил

обе ипостаси образа этой земли воедино. И в таком виде

этот образ и вошёл в русское национальное сознание, су-

ществуя в нём и по сей день.

Заключение

С той поры, когда жил и творил Гоголь, прошло немало

времени. Жизнь не стояла на месте, и образ Малороссии-

Украины, будучи отражением и осмыслением существу-

ющей действительности, менялся вместе с ней. Соци-

альные, политические, ментальные и национальные

процессы, шедшие в российском обществе и малороссий-

ских губерниях; набиравшее силу украинское движение

с его собственным образом этой земли как «Украины»; революция и Гражданская война; появление Украины

как национально-политического организма и включение

в её состав разнородных в историко-культурном отно-

шении регионов; индустриализация и социалистическое

строительство; Великая Отечественная война и присоеди-

нение западных областей; наконец, превращение Украины

в самостоятельное государство — всё это вносило в осмыс-

ление этой земли и её народа коррективы, и порой сильные.

Что-то в их образе отходило на второй план, что-то, наобо-

рот, выступало вперёд, появлялись какие-то новые черты.

Но основы их восприятия русским сознанием, заложенные

ещё в рассмотренный нами период, а то и гораздо раньше, в далёком средневековье, все его основные составляющие, сохранились по-прежнему.

Так, остался неизменным первый и основной его

пласт — взгляд на эту территорию (особенно на её ядро

Киев — Чернигов) как на историческую колыбель Руси-Рос-

сии, как на землю предков, то место, где началась русская

история.

Живёт, правда, уже не в столь масштабном виде, как

до революции, и другая её ипостась — взгляд на неё как

Заключение

235

на духовное сердце Русской земли, исторический центр