Unknown - untitled

«чувак». У них оно выражает все — от призыва вместе штурмо-

вать крепостные стены до грустного сочувствия или мрачного

фатализма. Поп-культура была крутой, и интересной, и све-

жей, и все прочее, и она дарила мне моменты вроде тех, что я

испытал на концерте Chemical Brothers, на которые у старой куль-

туры явно не хватало силенок. Но, может, это все походило на

легкую беременность? Ты питался Шумом , а он питался тобой.

Но Шум был ненасытен. Ты не только постоянно должен был

его подкармливать, но ты должен был давать ему все больше и

больше. Начав писать о потенциальных звездах, ты становился

частью этого гудящего потока Шума , мало чем отличающе-

гося от ведущего передачи Entertainment Tonight , который сооб-

щает, что «тема нашей очередной программы могла бы пока-

заться выдумкой, взятой из дешевого романа, если бы все это не

было реальным …».

Поп-песни выражали дух времени в той степени, в какой

это не удавалось сделать более сложным произведениям вроде

романов, пьес и симфоний. Но в результате о всей культуре

начали судить по стандартам поп-песни. Ты слушал ее, она тебе

нравилась, потом быстро надоедала, и ты преставал ее слушать и

начинал искать новую песню, которая тебе понравилась бы.

Я тихо сидел на заднем сиденье, глядя на неоновый нимб над

горизонтом — огни Далласа, видные за тридцать миль прерий.

Потом я сказал:

135

— Черт, а знаете, что сегодня за день? Сегодня, типа, мой день

рождения.

Я не сказал, сколько мне исполняется лет, и был готов

соврать, если бы меня спросили. Но, к счастью, никто не

спросил.

— Чув-а-а-а-к! — как-то неуверенно прогудел Бен. — С днем

рождения, чувак!

Концерт проходил в клубе «Гэлакси», и на нем присутство-

вали люди всех возрастов. Перед Беном играла шумная

панк-хардкор-группа Puke . Родители сидели подальше от сцены, закрыв руками уши, чтобы не слышать тот ужасный шум, под

который «колбасились» у сцены их дети. Вокалист группы, весь

покрытый татуировками, закончил песню и заорал в микрофон:

«Что за FUCK ? Вперед, скажите слово “fuck”! Вам ведь разрешают

говорить “fuck” или нет?».

После Puke на сцену вышел Radish . Перед началом выступле-

ния Бен попытался установить контакт с аудиторией. «Кто из

вас смотрел фильм “Бивис и Баттхед уделывают Америку”?» —

спросил он. Пара человек подняла руки. Бен начал говорить

что-то еще, но остановился. Позже, когда я спросил его, о чем

он думал в тот момент, он ответил: «Мне сложно разговари-

вать с аудиторией. Я всегда боюсь, что кто-то скажет: “Заткнись, пацан. Мы не хотим тебя слушать, ты всего лишь пацан”».

Группа начала с песни Simple Sincerity, которую Бен написал

про «войну» за него между лейблами:

Заберите мою простоту,

Заберите мою искренность,

Заберите мою простоту,

Заберите ее у меня!

136

Аудитория среагировала мгновенно. Рок-монстр вырвался из

Бена наружу. Он смотрелся очень неплохо — для подростка.

На третьей песне вокальный микрофон Бена, который Хауи

купил совсем недавно, сгорел, и Хауи бросился на сцену. (На

предыдущем концерте, когда сгорел один из басовых усилите-

лей, Ди едва не растерзала равнодушного бармена, крича ему:

«У них сгорел усилитель! Сделайте что-нибудь!».) Бен сохра-

нял полное спокойствие. Он отошел от микрофона и позволил

Джону закончить песню. Все выглядело так, словно было подго-

товлено заранее. Уорнер Энтнер, стоявший рядом со мной вне

пределов досягаемости небольшой, но потенциально опасной

группы прыгающей у сцены молодежи, прокричал мне: «Пора-

зительное самообладание!».

Группа сыграла Aparition of Purity, во время которой Бен злобно

выкрикивал: «Чистота! Чистота!». Мимо проскользнула млад-

шая сестра Бена, Эбби, танцующая со своим девятилетним при-

ятелем, который написал Бену письмо: «Дорогой Бен! Ответь

мне: ты меня любишь? Ответь мне: я тебе нравлюсь? Я обожаю

твою музыку».

Последней песней была Panamanian Girl. Сама героиня песни, привлекательная шестнадцатилетняя девушка в ярко-розовых

леггинсах и скромной юбке, стояла перед сценой, глядя на Бена, который, расставив ноги, склонился к своей гитаре, словно

вытряхивая из нее звуки. Девушка протянула руки к Бену. Он

продолжал терзать гитару. Это был один из тех «настоящих»

моментов, который, как надеялся Дэнни Голдберг, скоро можно