Unknown - untitled

себя почтальоном. «Кого бы он ни изображал, он всегда играл

свою роль до конца», — сказала Ди. А Бен добавил: «Каждый

день я подражал разным людям, я был новым человеком каж-

дый час. У меня в комнате была куча всяких костюмов, и я посто-

янно переодевался». Когда Бену было десять лет, вышел альбом

«Нирваны» Nevermind , и он в первый раз увидел Курта Кобейна

в клипе Smells Like Teen Spirit . Теперь он стал по-другому отно-

ситься к «Битлз». «Когда появилась “Нирвана”, я понял — это

то же самое, что “Битлз”, только здесь гитары звучат погромче».

Тогда же Бен приобрел свой внешний вид, напоминающий

Курта в детстве, — мальчика, который «слишком хорош для

этого мира».

В шесть лет Бен начал учиться играть на фортепиано. Пре-

подаватель ругал его за то, что он менял аккорды в песнях, но

132

потом понял, что это признак творческого дара, а не непослу-

шания, и сказал родителям Бена, что их ребенок обладает уни-

кальным талантом. В двенадцать Бен начал играть на отцов ской

гитаре, научил соседского парнишку игре на ударных и тут же

собрал группу под названием «Зеленые яйца и ветчина». Позже

Бен познакомился с басистом, в январе 1994-го Джон присоеди-

нился к группе в качестве барабанщика. Через несколько меся-

цев у Бена появилась собственная гитара, а в июне группа дебю-

тировала на празднике совершеннолетия Бена — бар-мицва.

Тогда же ребята назвали себя Radish . Сначала они искали себе

имя среди названий болезней в медицинском справочнике

Хауи, в конце концов остановились на имени, которое Бену под-

сказал встреченный им однажды на вечеринке парень. Хауи и

Дэвид Кент, отец Джона, решили, что группа звучит неплохо.

Они сделали демо-запись и отправили кассету Логфрену, кото-

рый позаботился, чтобы она попала в руки его продюсера Род-

жера Гринауолта.

В субботу вечером мы выехали из Гринвилла в Даллас, где у

группы должен был состояться концерт. Джон-барабанщик

вел машину очень быстро. Хауи и отец Джона, Дэвид, пытались

угнаться за ним в «Шевроле» Дэвида, к которому был прице-

плен трейлер с инструментами и аппаратурой.

Бен спросил пиарщицу с лейбла Mercury , какие группы ей

нравятся. Она сказала:

— Ну, например, «Морфин».

— Круто! — сказал Бен. — Мы любим «Морфин».

— Нет, мы любим «Кодеин», — поправил его Джон.

— Да, то-о-о-чно.

— Эта машина сзади меня уже достала, — произнес Джон, и я

увидел фрагмент его красивого лица в зеркале заднего вида.

133

— Покажи им палец, — сказал Бен.

— У меня нет на это сил, — со скукой в голосе выдавил из себя

Джон.

Но его глаза заблестели, как только по радио за звучала старая

песня группы Bad Company — песня, которую я слушал по радио

с таким же энтузиазмом в семнадцать лет. Я обратил внима-

ние на это обстоятельство. Хотя я был старше парней настолько, что мог бы быть их отцом, мы находились с ними на одной сто-

роне в культурной войне поколений. Эта война велась между

теми, кто вырос в мире, где индивидуальность была отделена

от поп-культуры (мир моих родителей), и теми, кто вырос на

Гиллигане, Капитане Кирке и Джоне, Поле, Джордже и Ринго.

Для первых поп-культура была массовой культурой — культурой

кого-то другого, чуждой их идентичности. Но для меня и еще в

большей степени для этих парней поп-культура была народной

культурой — нашей культурой.

Джон, вращая ручку настройки приемника, нашел песню

«Нирваны» Come As You Are :

У меня нет ружья,

Нет, у меня нет ружья.

В этих строчках было что-то «незаконное», в духе Джесси

Джеймса, как, впрочем, и в песне Bad Com pany . Только здесь, вме-

сто того чтобы ограбить банк, певец собирался из ружья выши-

бить себе мозги.

Я заметил, что оружие удивительным образом присутствует

во многих песнях Кобейна. Бен сказал:

— Наверно, он всегда хотел себя убить, и думал про это, и пытался про это сказать другим людям, но рядом не было

никого, кто ему помешал бы.

134

— Дэнни Голдберг был рядом, — сказал я.

— Да, Дэнни был его менеджером. — Бен задумчиво кивнул.

В тот день у меня был день рождения. Мне исполнялось

тридцать восемь, из-за этого я чувствовал себя подавленным.

Черт возьми, мне тридцать восемь лет, а я сижу здесь с маль-

чишками, которые годятся мне в сыновья, и записываю, что

они говорят, — преимущественно разные вариации слова