Unknown - [Zamaleev A.F.] Lekcii po istorii russkoi filosofi(BookFi.org)

Для Чернышевского область нравственного - это лишь

94

функциональный придаток физиологического, которое в свою очередь "запускается", приводится в действие социальным. Поэтому человек при одних обстоятельствах бывает добр, при других - зол. Чтобы направить его в сторону нравственного развития, необходимо прежде всего изменить реальные условия жизни, преобразовать социальность.

Предпринятый Чернышевским "научный анализ" нравственности, сильно стимулировавший рост революционных настроений в русском обществе, привел одновременно к размежеванию морали и политики. Чернышевский как бы награждал человека пожизненной индульгенцией, освобождавшей его от "внутреннего голоса", самооценки. Для такого человека страсть к разрушению превосходит страсть к творчеству, духовному совершенству. Он превращался исключительно в политическое существо, не связанное ни с какой традиционной моралью, ни с какой нравственной нормой.

На примере Чернышевского и его последователей, в числе которых были и русские марксисты, видно, что сам по себе гуманизм, сколь бы возвышенными не казались его стремления, еще не в состоянии облагородить человека, если его внутренние убеждения находятся в разладе с нравственностью, моралью. Он в конечном счете непременно приводит к нигилизму, причем не только социальному, но и духовному. А это уже тупик, высший предел самоутверждения человека, когда, по выражению Н.А. Бердяева, "гуманизм переходит в антигуманизм".

3. Философская деградация русского политического радикализма достигла своего апогея в революционном народничестве .

Рубежом, отделившим народничество от революционного демократизма, стала крестьянская реформа 1861 г. Фактически это была "революция сверху", которая в корне подорвала разночинскую веру в народную революцию и укрепила народную веру в царя. Правительству удалость настолько прочно стабилизировать крестьянсткую общину, что ее позднее не смог разрушить даже П.А. Столыпин, мечтавший о повсеместных "отрубах". Было положено начало другому процессу - пауперизации, обнищанию дворянского сословия. На Западе этот процесс затронул в основном крестьянские массы, которые, переселяясь в города, преобразовывались в пролетариат, создавая очаги революционаризма. Неслучайно в России боялись подобной "европеизации", и не только консервативные, но и либеральные элементы выступали против "язвы пролетариатства". Но поистине: "гони природу в дверь, она влетит в окно"! Ослабив напряжение крестьянства, правительство подтолкнуло к революционизированию русское дворянство.

Вторично в девятнадцатом столетии дворянство отождествило свой собственный интерес с народным, выступив против самодержавия. Сперва это был декабризм, теперь - революционное народничество. Но если в декабризме "народ остался безучастным зрителем" [ А.И. Герцен ], то народничество жаждало сближения с народом, превращения его в "базис" революционного движения. На его знамени был начертан лозунг: "перестройка русского общества должна быть совершена не только с целью народного блага, не только для народа, но и посредством

95

народа" [ П.Л. Лавров ]. Отсюда две крайности, столь поражающие в народничестве: с одной стороны, неимоверное опрощение, "философский нигилизм", пронизывающий сознание даже самых его высокоодаренных теоретиков, а с другой - напряженный индивидуализм и субъективизм, " критически мыслящая личность". Из-за невозможности соединить эти крайности, народничество пренебрегало логикой мысли, предпочитая логику "хождения в народ", дела. В конечном счете всю ставку оно сделало на террор, насилие одиночек, и убийством императора Александра II 1 марта 1881 г. завершило свою трагическую эпопею.

а) Характерный для народничества философский нигилизм впервые обрел своего защитника в лице Д.И. Писарева (1840-1868). По известной шутке историка М.П. Погодина, "Полевой роди Белинского ... Белинский роди Чернышевского ... Чернышевский роди Писарева, который дошел до нельзя́". К этому можно было бы добавить, что Писарев роди Лаврова и Ткачева, Ткачев роди Ленина.

Писарев объявлял себя приверженцем "полнейшего материализма", или реализма, который, на его взгляд, всего более способен привиться к русскому уму. Его главный принцип составляет очевидность: "Невозможность очевидного проявления исключает действительность существования". В этом плане материализм смыкается с точными науками, ограждая себя от "всякой умозрительности" и "диалектических доказательств". Писарев называл это "экономией умственных сил", вызванной необходимостью увеличить "количество хлеба, мяса, одежды, обуви, орудий и всех остальных вещественных продуктов труда". Ничто другое не может быть целью мышления - кроме вопроса о голодных и раздетых людях. "Надо делать то, что целесообразно, а не то, что красиво", - так формулировал задачу Писарев, провозгласивший культ утилитаризма и отрицания.