Неизвестно - Короткевич

ДЕНИС МАРТИНОВИЧ

«Донжуанский список» Короткевича

Общеизвестно, что большая часть произведений мировой литературы создавалась мужчинами. Признание творческих способностей женщин (Жорж Санд, Шарлотта Бронте, Маргарет Митчелл и других) является скорее исклю­чением, чем правилом. Но сторонники литературного «патриархата» забыва­ют, что все лучшие «мужские» произведения были написаны о женщинах и ради женщин. Их портреты и образы, взаимная любовь или холодное безразличие вдохновляли писателей на создание шедевров.

Да, знаменитых женщин, муз из прошедших столетий, давно нет на свете. А возлюбленные известных творцов ХХ века приближаются к осени своей жизни. Но писатели сделали им самый лучший подарок: оставили для потомков их облик, чувства и улыбки. А также взяли с собой в вечность героинь, прото­типами которых стали музы.

Теперь наша задача — оставить в читательской памяти их настоящие имена и судьбы.

Зачем нам «Донжуанский список»?

В чем видится положительная сторона такого документа? Он привлекает внимание к личности автора. Помогает выяснить прототипы героев в прозаиче­ских и поэтических произведениях. Уточнить, кто вдохновлял поэта на создание того или иного шедевра. Познакомить читателей с судьбами женщин, которых любил известный писатель. А также выделить определенные хронологические этапы в творчестве. Не зря среди искусствоведов существует традиция выделять в биографии некоторых художников периоды, напрямую связанные с их личной жизнью. Например, именно так многие исследователи воспринимают творчество Пабло Пикассо, когда каждый новый период («голубой», «розовый», кубизм и т. д.) был связан с появлением в его жизни новой музы.

Стремлением решить хотя бы некоторые из обозначенных задач и объясня­ется создание автором этих строк исследования под названием «“Донжуанский список” Короткевича». Поскольку тема личной жизни каждого творца является чрезвычайно деликатной, я использовал два подхода. Первый, «документаль­ный», основан на воспоминаниях и эпистолярном наследии, которые ни у кого не вызывают возражений.

Второй подход можно условно назвать методом внимательного чтения текста, когда акцент делается на биографиях главных героев произведения и их сходстве или совпадении с реальной биографией писателя. Риск тут, конечно, большой: попробуй понять, что правда, а что проявление богатой фантазии автора. Одна ошибка может направить ход исследования не в ту сторону. Таким образом, второй подход превращается для некоторых любителей изящной словесности в настоящую игру, своеобразное разгадывание ребусов или кроссвордов. Одновре­менно это настоящая «охота» за прототипом главного героя или героини с обяза­тельными для этого жанра элементами: преследованиями, засадами и погонями. Чтобы не заблудиться на такой «охоте», автор этих строк стремился по возмож­ности совмещать два подхода.

Заметим, что «Донжуанский список» Пушкина состоял из двух столбцов. Согласно мнению исследователей, первый включал имена женщин, которых поэт любил сильно, второй — тех, кем только восхищался. На мой взгляд, «Донжуан­ский список» Короткевича может выглядеть следующим образом:

1. «Нонка»

2. Екатерина

3. «Алёнка»

4. С. М.

5. Раиса

6. Нина

7. Новелла

8. Нателла

9. Валентина

10. Валентина

Кавычки означают, что точные имя и фамилия объекта внимания неизвестны, поэтому употребляется имя героини, через образ которой она появилась в произ­ведениях. В этом номере журнала речь пойдет о четырех первых «пунктах».

Личности девушек, которых любил Короткевич в годы юношества и молодо­сти (в «Списке» они идут под номерами 1, 3 и 4), помогут расшифровать два его письма, отправленные в январе 1955-го и феврале 1957 года своему другу Юрию Г альперину. В них Короткевич упоминает о трех историях любви. В письме от 27 января 1955 года он спрашивает: «Скоро там Стась и Валька (друзья писателя по Орше. — Д. М.) поженятся? Повезло им. А я никак не могу отыскать такую девушку, чтоб решиться потерять свободу. Были три. Из них одна уехала, 2 — не любила меня (а может, и да, но получилась какая-то ерунда), об этой истории Валька хорошо знает, мы с ним дружить начали из-за ссоры по этому поводу; 3 я — э, да ладно, чего толковать. Пока что жениться не на ком» (Бело­русский архив-музей литературы и искусства — далее БелДАМЛМ. Ф. 56. Оп. 2. Д. 11. Л. 6 об.). Более подробная информация содержится в письме от 5 февраля 1957 года: «Я дважды любил взаимно — одна уехала, вторая — умерла, и я не знал обеих так, как желал. А в других случаях те, кто любили меня, были мне безразличны, а те, которых любил я, наверное, не любили меня. И была одна в Киеве». Попробуем разобраться в личностях людей, о которых шла речь.