Andrew - o 8b191ad8675a2039

- Как назовем-то дитя богоданное? - Федор посмотрел на Феодосию, что, проснувшись,

полулежала на вышитых подушках. Ее тонкое северное лицо озарилось улыбкой, и она,

одним быстрым движением, поднявшись на ноги, встала рядом с мужем. Федор обнял ее за

плечи и поцеловал в прохладный висок.

- Марфа, - твердо сказала Феодосия. «Как мать, мою, а ту в честь Марфы Борецкой

назвали».

Федор подавил тяжелый вздох. Только такая упрямица, как его жена, могла назвать

невинного ребенка в честь страшной посадницы Марфы, грозы московских царей, столпа так

до конца и не убиенного вольного новгородского духа.

-Марфа. Марфа Вельяминова, - произнес он, будто пробуя имя на вкус. Он поднес ребенка к

распахнутому на реку окну. Грозовые тучи ушли, и весь город внизу был рассветный,

розовый, золотистый, уже просыпающийся, звенящий колоколами, единственный такой на

свете.

- Смотри, Марфа, это Москва! - сказал Федор, сглатывая комок в горле.

Лучи солнца упали дочери на голову, и Феодосия с Федором восхищенно увидели, как

засветились ее волосы — чистой, роскошной бронзой.

Часть вторая

Москва, лето 1553 года.

- Тихо, спит еще батюшка твой, Марфуша, не мешай ему, - услышал Федор Вельяминов

ласковый голос жены

- Не ‘пит! Тятя не ‘пит! – раздался звонкий голосок Марфы. «У тяти аменины, он ‘пать не

будет в праздник!

- Пусти ее, Федосья, - улыбнулся Федор. «Куда уж спать с таким шумом!»

Дверь отворилась, и Марфа молниеносно в нее прошмыгнула, сразу забравшись на

постель.

- Проздравляю тебя, тятенька, с днем агела! – сказала она, потянув – довольно сильно, -

Федора за волосы.

- А подарочек ты мне принесла, боярышня? – нежно спросил Федор и чуть пощекотал дочку

под ребрами.

Марфа, - как всегда, - сразу скисла от смеха и завалилась отцу под бок.

- Да уж пыхтела неделю, старалась, делала, - улыбнулась Феодосия, присев на постель. «За

трапезой отдаст». Федор покосился на Марфу и пощекотал ее еще – посильнее.

Пока девочка хохотала, Федор перегнулся через нее и быстро поцеловал жену, шепнув:

«Мало мне вчерашнего подарения твоего, Федосья, - еще хочу!»

- Не целуй маменьку! – раздался снизу требовательный голос. «Маменьку только мне можно

целовати!»

- Ох, и жадина ты, боярышня! – Федор ловко поднял дочь за ноги и потряс. «Вот сейчас-то я

всю жадность из тебя и вытрясу, ни капельки не останется».

Бронзовые кудри Марфы растрепались, щеки раскраснелись, Федор прижал ее к себе одной

рукой, а второй – привлек к себе Феодосию.

- Маменьку я твою целую, Марфа, потому как люблю ее, - серьезно сказал Федор. «Ты ж

тоже и меня целуешь, и ее, правда, ведь?»

Вместо ответа Марфа обхватила ручками – сколь хватило их, - обоих родителей, и

прижалась к ним. «Это потому что я тебя, тятенька, и тебя, маменька, люблю уж не могу

как!» - сказала она.

Федор поцеловал дочь в мягкие волосы и почувствовал, как совсем рядом с его большим

сердцем бьется ее маленькое сердечко.

- А не хочешь ли ты, Марфуша, проверить, что там, в поварне заради именин моих

готовится? – спросил ее Федор и подмигнул Феодосии.

- А пряника можно? – спросила Марфа у матери.

- Ну, заради дня ангела-то батюшкиного можно, - рассмеялась Федосья. «Беги на поварню к

Василисе, Марфуша, скажи ей, что тятенька с маменькой разрешили».

Крохотные сафьяновые башмачки затопали по полу опочивальни, дверь заскрипела и

Марфа – в вихре кудрей и развевающемся сарафане, скатилась вниз по лестнице.

- Не хочешь ли ты, Федосья Никитична, дверь закрыть, заради мужниных-то именин? –

усмешливо спросил ее Федор.

Боярыня заперла дверь и вернулась к мужу. «Так вот, Федосья, - сказал ей Федор с

нарочитой строгостью, - не была ты вчера щедра на подарок-то, не хочешь ли исправить

это?»

- Дак уж не знаю, как тебе и угодить, - скромно потупила глаза Федосья. «Ты прикажи только,

боярин, я уж постараюсь».

- Постараешься, Федосья, ой, как постараешься, - сказал Федор, расстегивая на жене

домашний сарафан. «Так постараешься, что еще запросишь. А я ведь, Федосья, не как ты –

на ласки не скуплюсь, так ведь?»

- Так, - изнемогающим голосом протянула боярыня. «Ты поучи меня, боярин, поначаль как

следует, чтоб в следующий раз я податливей была».

- Я тебя сейчас так поучу, что ты у меня как шелковая будешь, - прошептал ей Федор. «Что

сейчас, что потом, - как шелковая, поняла, Федосья?»

Марфуша заглянула в дверь поварни. Ключница Василиса хлопотала над огромным