Andrew - o 8b191ad8675a2039

Беспокойство свое о Феодосии, и тоску о матери ее – больше двадцати лет вдовел Никита, а

мачеху дочери так и не взял. Из своих семей никого подходящего ему по возрасту не было, а

на чужой жениться было опасно, - и надежду свою на Бога, опору и защитника всего того, что

создано Им.

С утра Прасковья Воронцова сбилась с ног – сговор и рукобитье было решено устроить у

них, на Рождественке, ожидалось несколько десятков человек, с рассвета в поварне стучали

ножами, а над двором усадьбы распространялись упоительные запахи дорогих кушаний.

Федор Вельяминов заслал к родственникам Феодосии сваху, - старую боярыню Голицыну, -

однако, получив согласие от Никиты Судакова, сделал он это только в знак соблюдения

обычаев.

Феодосия, которую позвали в горницу, выслушала речи свахи и коротко кивнула головой –

вот и весь обряд.

На сговоре же надо было читать рядную запись – сколько приданого дает Никита Судаков за

единственной дочерью, сколько Феодосии достается из имущества покойного мужа, да

сколько закрепляет за ней и ее детьми, буде таковые народятся, муж будущий.

Феодосию на сговор привезли ее московские родственники и сразу передали на руки

посаженой матери – Прасковье Воронцовой. Сейчас Феодосия сидела у нее в горнице и

дергала гребнем зацепившиеся за многочисленные ожерелья волосы.

-Вот же обряд бессмысленный, - думала она, - кому какое дело до всех этих деревень, душ и

рыбных ловель? Нет, чтобы повенчаться, и все – так ведь еще ждать надо, Петровки на

носу, только в августе свадьбу можно устроить. А теперь, после сговора, я Федора и увидеть

не смогу – невместно, не по обычаю это до венчания. Когда ж поговорить с ним про книги,

что батюшка пришлет из Новгорода? А, может, и не поговорить, а все проще сделать?

Феодосия едва успела закрутить косы вокруг головы, и надеть кику, как за ней пришла

боярыня Голицына с Прасковьей – звать ее вниз.

Федор Вельяминов не видел свою будущую жену со времени их свидания в той же самой

горнице, где сидели они сейчас, разделенные гостями.

Нежный свет туманного дня – погода, как это обычно бывает московским летом, повернула

на холод, вот уже неделю шли дожди, - очерчивал ее тонкий профиль, золотил длинные

ресницы, и видно было, как бьется нежная жилка на ее шее. В просвете между

драгоценными ожерельями было видно немного белой, гладкой кожи, и Федору большого

труда стоило оторвать от нее свой взгляд.

Под монотонное чтение Михайлы Воронцова, - он, как посаженый отец, читал рядную запись,

- Федор думал о том, что за Петровки надо обустроить женскую часть дома. Со времени

смерти Аграфены он там и не бывал, и мало-помалу когда-то богатые покои пришли в

запустение.

-Да вот как бы это сделать-то? Привезти Федосью в усадьбу – невместно, теперь мне ее до

самого венчания не увидеть, а не стоит делать, ее не спросивши – ей же там жить. Да и

вообще, она ж новгородка, у них на все свое мнение имеется, вдруг еще не понравится, как я

там все обделаю? Нет, надо б как-то у нее выведать, что ей хочется, да и приступить. Вот

только как?.

Письмо первое

-Боярыне Феодосии, свету очей моих. Во-первых, посылаю тебе, возлюбленная моя

нареченная, свое благословение и пожелание доброго здравия. Я же сам здоров, однако

скучаю о тебе, и не дождусь времени венчания.

Во-вторых, хотел я тебя известить, что пора начинать работы в женских горницах, ибо

хотелось бы мне, - да, думаю, и тебе, - чтобы к свадьбе они были готовы. С этим письмом

посылаю тебе план горниц, исчерченный моей рукой. Отпиши, боярыня, чем обивать стены,

какие ковры тебе надобны, да куда ставить какую мебель.

Я же остаюсь, преданный твой слуга и желаю нам скорее свидеться под брачными венцами.

Феодосия развернула искусный чертеж и вдруг поняла, что из глаз ее льются слезы. «Не

могу я, - подумала она, -не могу! Как же не сказать ему, он поймет, он не осудит, не выдаст

меня и батюшку. Как же прожить мне все будущие годы – скрываясь, таясь и прячась даже от

мужа своего?»

Когда Феодосия заневестилась, она уже была посвящена в тайну – Никита Судаков, доверяя

разумности своей дочери, рано привел ее к истинной вере. Вскоре, как девушка вошла в

брачный возраст, и на двор к Судаковым зачастили свахи, отец мягко сказал ей:

- Все ж будет лучше, если ты выберешь своего. Тяжела доля просвещенного человека,

живущего в брачном сожительстве с чужим. Не всякий может таиться годами от того, кто