Andrew - o 0a115616b968c99b

женщину с прозрачными, зелеными глазами. «Ну да милая, он уже тогда – большой был.

Они с твоей тетей Тео покойной у реки играли, но сначала он мне все рассказал о мосте, на

котором мы встречались. Ну, кто его построил».

Мария чуть вздохнула и сказала: «Пойдем, Авраам, умоемся с тобой. Тетя Мирьям, давайте

мне Эстер, я ее уложу».

Она вышла, держа мальчика за руку, и Джованни, взглянув на женщину, спросил: «Что с

тобой, милая? Ты побледнела вся».

-И его дочь, - горько, отчаянно подумала Мирьям. «Как мне в глаза ей смотреть после этого?

И Хосе – если он узнает, то разведется со мной. И Лиза, Господи, что же я делаю?»

-Ничего, дядя Джованни, - попыталась улыбнуться она, встряхнув каштановыми локонами,

что спускались из-под шелкового, расшитого кружевами берета. «Просто душно немного на

улице. А Лиза где? Тоже во дворце?»

-Пошла погулять, сказала, что вернется скоро, - Джованни наклонил голову. «А вот, и она».

Дверь передней стукнула и Мирьям услышала веселый голос: «Дядя Джованни, как вкусно

пахнет! Прямо сейчас хочется за стол».

Мирьям посмотрела на кузину – женщина стояла на пороге, часто, прерывисто дыша, на ее

белых щеках играл нежный румянец. «Так хорошо на улице, - Лиза держала в руках букет

фиалок, - так бы и домой не возвращалась. Ну да мы уезжаем уже с мальчиками, Теодор

записку прислал, следующей неделей, завтра собираться начнем».

Женщина поправила измятое кружево воротника и лукаво улыбнулась: «Пойду, в домашнее

переоденусь. Мирьям проводила ее глазами, и, заслышав плач из детской, торопливо

сказала: «Простите, дядя Джованни».

Она зашла в умывальную, и, плеснув себе в лицо водой из фаянсового кувшина, твердо

повторила, прислонившись к стене: «Один раз. И все, и он уедет, и Лиза тоже. Один раз

.Господи, - Мирьям закрыла глаза и уцепилась рукой за холодный мрамор столешницы, - как

он меня целовал…»

Женщина сползла на каменные плиты пола, и, вонзив ногти в ладони, тихо сказала:

«Завтра».

Они медленно шли по Новому мосту. Хосе искоса посмотрел на юношу и подумал: «Бедный

мальчик. Ладно, я, взрослый мужчина, да и были у меня уже такие пациентки, знаю, как с

ними обращаться, а тут – все-таки королева, неудивительно, что он растерялся».

Элияху пригладил светлые, вьющиеся волосы, и, прислонившись к перилам моста,

покраснев, сказал: «Вы простите, что я так прибежал, дядя Йосеф, я просто не знал...,куда

еще…

-Ты все правильно сделал, - он посмотрел на башни собора Парижской Богоматери и вдруг

подумал:

-Скорей бы домой. Платят тут, конечно, отлично, но не люблю я придворную жизнь. И книгу

надо дописать, на половине бросил. Говорят, тот врач, что у жены короля Якова роды

принимал, Чемберлен, какой-то инструмент придумал, для того, чтобы извлекать застрявших

младенцев, и никому его не показывает, хранит секрет. Ну ладно, - он почувствовал, что

улыбается, - а я тайны из своих рецептов не делаю. Тот же самый зубной эликсир, раз

испытания прошли удачно».

-Так вот, - продолжил Хосе, устроив свою сумку удобнее, - все хорошо. Я ей скажу, что тебе

пришлось уехать обратно в Краков, а сам отправишься в Падую, как раз есть – кому за тобой

присмотреть по дороге. Иначе она тебя в покое не оставит.

Элияху покраснел и сказал, глядя на темную воду Сены: «Но ведь занятия в университете

только осенью начинаются».

-Я тебе дам письмо к своему соученику, - Хосе улыбнулся, - он там преподает, пока будешь

ему помогать, с пациентами. А с зубами у дофина - я закончу, не беспокойся. Ну, пошли, - он

похлопал юношу по плечу, - не знаю, как ты, а я проголодался.

Уже когда они вышли на деревянный мост Святого Людовика, Элияху спросил: «Дядя

Иосиф, вы меня простите…, А вас, ну…

Хосе рассмеялся: «Да когда я еще первый раз ее осматривал. И она уже знала, что я женат,

и что жена моя у нее роды принимала, ну, давно еще, и все равно…, - он вдруг остановил

юношу и серьезно сказал: «Ты, верно, поступил, молодец. Ну да это у тебя не в последний

раз, - врач вдруг вздохнул, - такая уж у нас работа».

-Дядя, - уже, когда они подошли к дому, Элияху повернулся к нему, и вдруг, зардевшись,

твердо сказал: «Я там, во дворце, вспомнил, как Иосиф в Египте, ну, с женой Потифара,

увидел лицо своего отца. Вот и я тоже…, - он замолчал и, уже поднимаясь по лестнице,

сказал себе: «Тоже увидел. Ее лицо. Как тогда, на Москве».

Мария открыла им дверь и подозрительно сказала: «Что-то вы долго, тут же недалеко».