Andrew - o 0a115616b968c99b

Он украдкой перекрестил жену, - та только закатила темные глаза,- и, откинув полог, вышел

в бесконечную, слепящую пелену снега.

В палатке у Мэри было тихо, и Николас позвал: «Есть кто-нибудь?». С возвышения, из шкур

поднялась светловолосая голова, и Энни, отчего-то покраснев, спросила: «Дядя Николас,

что такое? Констанца?»

-Началось, да, - он недоуменно оглядел палатку. «А где мама твоя?»

-Еще не вернулась с охоты, - Энни покраснела сильнее, и сказала: “Я сейчас приду, дядя

Николас, вы не волнуйтесь, я маме с Мартой помогала, все знаю. И воды согрею».

-Ну, хорошо, - он вышел, и Энни, приподняв шкуру, шепнула: «Джон! А если бы это была

мама? Все, - она подтолкнула юношу, - одевайся, сейчас мама и дядя Майкл наверняка

появятся, надо будет им с добычей помогать».

Джон улыбнулся, и, поймав ее в объятья, ответил: «Ну, дай мне только до дома добраться,

дорогая жена, до кровати – там уже нам ни медведи не помешают, и вообще – никто

другой».

-Иди, иди, - Энни быстро, крепко поцеловала его и стала натягивать штаны из оленьей

шкуры. Едва Джон выскользнул наружу, как девушка услышала голос матери: «А что это ты

тут делаешь?».

-Приходил узнать, пойдет ли Энни сегодня на рыбалку – раздался бодрый голос Джона. «Как

охота ваша?».

-Зубы мне не заговаривай, - ворчливо отозвалась Мэри, и добавила: «Какая рыбалка – в

пяти футах ничего не видно. Двух медведей убили, иди, мужчины там ждут уже, надо сейчас

мясо в кладовые перенести».

Энни мгновенно расправила шкуры на возвышении. Когда мать вошла в палатку, девушка

уже надевала сапоги.

-Ну-ну, - хмыкнула Мэри, оглядев дочь. «А ты куда собралась?»

-Дядя Николас приходил, сказал, что у Констанцы началось, - Энни взглянула на мать и

удивленно спросила: «Мамочка, а почему ты покраснела?».

-Мороз на улице, почему еще, - недоуменно ответила Мэри. «Хорошо, я закончу с

медведями и сменю тебя».

Она вышла, и Энни, облегченно вздохнув, шепнула: «Ну, кажется, ничего не заметила».

Маленький отряд остановился у аккуратно сложенных кусков мяса.

- Мистер Смитфилд, - распорядилась Мэри, - давайте сюда нарты, и не забудьте шкуру. А

мы с вами, мистер Браун, Джон – она поправила мушкет за плечом, - пойдем дальше, мистер

Майкл сказал, что будет заниматься вторым медведем, он на льду, в заливе.

-Такой буран, капитан, - покачал головой Браун, - как мы дальше-то проберемся?

-Я вешки хорошие ставила, - ответила Мэри, - высокие, их не должно было еще снегом

занести.

Они шли след в след, двигаясь вдоль появляющихся из морозного тумана вешек, как вдруг

Мэри, что ступала первой, крикнула: «Стойте!»

Впереди них расстилалось пространство темной, непрозрачной воды.

-Трещина, капитан, - тихо сказал Браун. «Свежая. Без каяка тут никак, сорок футов до края

льда, или даже больше».

-Может, обойти? – робко спросил Джон – и поглядел в обе стороны – трещина терялась в

метели, уходя куда-то за горизонт.

Мэри сняла с плеча мушкет и выстрелила. Они застыли, прислушиваясь, и, наконец, Браун

вздохнул: «Тут так ветер воет, что ничего не разберешь. И потом..., - он не закончил и

настороженно взглянул на Мэри.

-Несите каяк, мистер Браун, - распорядилась она. «Я вас тут подожду».

-Капитан..., - он коснулся ее плеча.

-Выполняйте распоряжение, - велела Мэри, и, не оборачиваясь, застыла у края трещины.

Отойдя на несколько шагов, Джон обернулся – женщины уже не было видно в бесконечной,

непроглядной снежной буре.

Она вытащила каяк на лед и оглянулась – сквозь метель уже ничего не было видно. «А ведь

может быть еще одна трещина, - подумала Мэри, - и тогда нам уже не выбраться, без лодки.

Еще неизвестно, - она посмотрела вдаль, - что там впереди, если эту льдину оторвало, то

нас может унести в открытую воду».

Женщина вздохнула и, ставя вешки, медленно пошла по занесенному снегом льду. «Такой

туман, - она вытащила компас, и, прищурившись, постояв немного, вскинула голову. «Тогда

мы шли на северо-запад, - хмыкнула Мэри, - потом я убила второго медведя и мы вернулись

к островку. Все правильно».

Она взяла в руку мушкет и, осторожно ступая, вдруг, едва слышно рассмеялась: «Вот оно,

значит, как. Семь лет. Видела я, конечно, что Михайло Данилович на меня смотрит, да

подумала – он только овдовел, другие у него заботы, да и не любит он, чтобы за него

решали – это сразу видно. Так и разошлись, слова друг другу, не сказав. Ну, ничего, зато

теперь все хорошо будет».